Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I
Шрифт:
Далеко впереди, на горной вершине, возвышалась крепость-монастырь рыцарей Волка, окруженная высокими серыми стенами со стоявшими на них воинами, и со всех сторон ее оцепляли замкнутые концентрические линии осады рыцарей Ордена. Сама крепость представляла собой шедевр военной архитектуры, но взгляд Захариэля приковывал к себе колоссальный огненный спектакль, разворачивающийся в небе по мере усиления артиллерийской дуэли, возникшей между двумя армиями над нейтральной землей.
Вверху разгорались сполохи пламени самых разных цветов
Яркий горящий гобелен закрыл все небо — Захариэль никогда не видел ничего подобного.
Зрелище показалось ему одновременно устрашающим и прекрасным.
— Ужасающая красота, — прошептал он всплывшие в памяти при виде ошеломительной расцветки неба слова Ауреаса.
Красочное зрелище казалось таким совершенным, что нетрудно было позабыть о том, какую оно представляло грозную опасность. Те самые снаряды, что так великолепно освещали небеса, при попадании в цель несли мучения и смерть многим несчастным душам.
Бесспорно, война полна противоречий.
Позже он поймет, что в этой небесной картине не было ничего необычного, но это была его первая осада — других он еще не видел. Полномасштабные войны случались на Калибане нечасто, и обучение рыцарей сводилось в основном к ближнему бою, а не проблемам осады крепостей.
А с пришествием Льва рыцари Калибана почти не выступали друг против друга, по крайней мере не в систематических военных действиях. Обычно все конфликты, затрагивающие вопросы чести или оскорблений, решались путем обычных ритуальных поединков.
Здесь же перед глазами Захариэля разворачивался конфликт, в котором два рыцарских ордена были готовы бросить значительную часть своих сил в решающую битву, а такое происходило не в каждом столетии.
— Эй, ты! — окликнул кто-то его сзади.
Захариэль обернулся и увидел одного из военачальников Ордена, ответственных за ведение осады. Рыцарь направлялся к нему с самым грозным видом, и из-под капюшона сверкал разгневанный взгляд.
— Наступление вот-вот начнется. Почему ты не на позициях? Назови свое имя, cap!
— Прошу меня извинить, мастер, — откликнулся Захариэль, кланяясь в седле. — Я cap Захариэль. Я только что вернулся с нижних склонов, где следил за…
— Захариэль? — перебил его мастер. — Победитель льва из Эндриаго?
— Да, мастер.
— Значит, ты не из-за трусости остался позади, теперь я это понимаю. К какому отряду меченосцев приписан?
— Я должен сражаться в отряде сара Хадариэля, мастер, на западных подступах.
— Они сменили позицию, — сказал рыцарь и нетерпеливо ткнул в линию окопов справа от Захариэля. — Перед атакой были передвинуты под южную стену. Найдешь их где-то там. Оставь своего коня по пути у конюхов и поторопись, парень. Война не будет тебя ждать.
— Я все понял, — ответил Захариэль и спешился. —
— Ты меня отблагодаришь, когда исполнишь свой долг в сражении, — проворчал рыцарь и отвернулся. — Дело предстоит нелегкое. Мы слишком долго здесь просидели, а значит, мерзавцы Волки неплохо подготовились к наступлению.
Он замолчал, чтобы сплюнуть, потом снова повернулся к крепости, и на его лице мелькнуло выражение невольного уважения.
— Если ты думаешь, что видишь настоящую стрельбу, подожди, пока не поступит приказ штурмовать стены.
Тем не менее, пока Захариэль пешком пробирался к своей линии окопов, бомбардировка заметно усилилась. Вражеские пушки из-за дальности не имели возможности вести прицельный огонь по позициям Ордена, но их снаряды падали достаточно близко, чтобы осыпать ближние окопы осколками.
Захариэль вскоре оказался на передовой линии осады и тотчас услышал пронзительный визг снарядов, а затем по его доспехам застучала шрапнель. Броня сделала свое дело, защитив от ранений, но Захариэль не мог удержаться от вздоха облегчения, когда наконец увидел над ближайшими окопами довольно потрепанное боевое знамя сара Хадариэля.
Он быстро спрыгнул в траншею. Внизу было почти совсем темно, и черные доспехи обступивших его рыцарей слабо поблескивали отраженным светом.
— А, вот и ты, братец, — раздался голос Немиэля, едва Захариэль приземлился.
Опущенная решетка шлема искажала голос, но Захариэль безошибочно определил насмешку в словах брата.
— А я уж подумал, не счел ли ты за лучшее вернуться домой.
— И оставить всю славу тебе? — парировал Захариэль. — Брат, ты бы должен знать меня лучше.
— Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, — возразил Немиэль.
Несмотря на скрывавший лицо брата шлем, Захариэль по голосу определил, что Немиэль улыбается.
— Правда, я достаточно хорошо тебя изучил, чтобы знать, что ты запыхался, спеша в лагерь с того самого момента, как начался обстрел. И можешь меня не обманывать, слава здесь ни при чем. Это твое чувство долга.
Немиэль большим пальцем ткнул в передний край окопа и пригласил Захариэля пройти с ним.
— Идем, братец, давай посмотрим, куда заведут тебя твои идеалы.
Остальные восемь рыцарей этого отряда уже стояли у передней стенки траншеи и осматривали открытое пространство между линией осады и вражеской крепостью. Как только Захариэль приблизился, вспышки взорвавшегося снаряда осветили их короткими сполохами огня.
Все воины были одеты так же, как и сам Захариэль, и имели при себе пистолеты и мечи с подвижными зубьями. Все носили доспехи черного цвета и стихари с капюшонами, отмеченные эмблемой Ордена — направленным вниз мечом.
В традициях Ордена было сохранять стихари рыцарей в идеальной чистоте, но Захариэль с удивлением заметил, что воины в окопе с ног до головы заляпаны грязью.