Warhammer 40000. Император защищает, Человек убивает
Шрифт:
Не удосужившись дождаться ответа, касркины ввалились в кабинет, едва не поскользнувшись на замершей лужице багрово-черного цвета на входе. Внутренняя обстановка встретила их уютно - стол из красного дерева, несколько деревянных стульев, обитых бархатом, голопроектор на стене, красивый ковер и полковое знамя над бюстом хозяина. Собственно, неплохо живут офицеры 301-го.
Гурьев нашелся быстро. Ну, как нашелся... Лежал с дыркой в голове на дорогом ковре, чем несколько нервировал гостей. Над телом уже вовсю корпел какой-то писец в капюшоне и с бородой
К своему великому удивлению, Вальтер заметил на потолке застывшие следы мозгов Гурьева. Император милосердный, так они у него были?!
Он так удивился, что даже перестал следить за скучающим молодчиком в панцирных доспехах, который ковырялся грязным пальцем в ухе, оперившись на хотшот. Характерная "I", красовавшаяся на его нагруднике, как-то сразу заставила вздохнуть с облегчением и настроила на нужный лад. Во всяком случае, не придется истерично выяснять, откуда труп, что делать и, самое главное, - кто в этом виноват. Ганс и Хельга сконфуженно пялились то на труп, то на штурмовика, очевидно растерявшись от настолько откровенного сюрреализма.
– Карактакус Мотт, - старичок, похоже, понял, что его уборка затянулась, и решил представиться. А может быть, он действительно только сейчас заметил чужаков.
– Ученый на службе Его Священной Инквизиции. Рад познакомиться.
– Взаимно, - кивнул Шульц, пожимая руку, которая оказалась механической.
– Небольшой беспорядок?
– О, ничего такого, молодой человек, - пожал плечами Мотт.
– Похоже, мои прогнозы о компетентности достопочтенного Ивана Андреевича оказались верны, как и вероятность того, что моя госпожа пожелает немедленно исправить сей досадный факт.
– Рад слышать, - кивнул Шульц, с интересом разглядывая останки офицера.
Кадианец на секунду задумался. Если Гурьева грохнула Инквизиция, то формально он лишался всех гражданских прав. А это значит...
– К сожалению, я вынужден попросить вас воздержаться от присвоения имущества покойного полковника, - деликатно напомнил о себе Карактакус.
– Это будет в высшей степени контрпродуктивно для нашей дальнейшей работы с его офицерами.
– Вы псайкер?
– удивлённо спросил Вальтер.
– О, нет, нет, - в голосе Мотта появились веселые нотки.
– Я лишь скромный слуга Омниссии. Вероятность того, что вы задались эти вопросом составила восемьдесят четыре целых и двести тридцать семь тысячных процента. Конечно, большинство моих коллег назовут эту цифру смехотворной, однако я отличаюсь определенной...вольностью взглядов.
– Э-м-м-м-м, как скажете, - сконфуженно вмешалась Хельга.
– Но, у вас, кажется, была для нас работа?
– О, да, моя госпожа попросила пригласить вас в кабинет. Должен сказать, исходя из вашего личного дела и реакции на произошедшее, шанс того, что вы именно те, кто нам нужны - около девяноста семи и трех тысячных процента, что не бывало с тех пор, как к нам
– А что остальные три процента?
– с интересом спросил Вальтер.
– Две целых и девятьсот девяносто семь тысячных, - мягко поправил их ученый.
– Они говорят, что у вас имеются фатальные недостатки в виде неизлечимой деформации психики, вызванной перманентны стрессом, войной и гибелью ваших товарищей. В зависимости от имеющегося триггера, вам или пропишут продолжительный курс лекарственных средств, либо отправят на утилизацию в сервитора.
– О, как интересно, - глумливо скривилась Райч.
– О, как сомневаюсь, - мрачно изрел Тресков, неютно поежившись.
– Захватывающе, правда?
– с энтузиазмом закивал Мотт, очевидно, уверившись, что нашел внимательного слушателя.
– Как вы знаете больше двадцати семи процентов случаев психических расстройств в Имперской Гвардии и Флоте не лечатся, отчего приходится прибегать к более...
– Все это, действительно, безумно интересно, - прервал его хрипловатый женский голос, который явно подразумевал "заткнись, фраг тебя дери".
– Но мы отвлекаемся от сути.
В зал вошла молодая женщина с густыми светлыми волосами до плеч, оплаченная в тесный облегающий костюм, который выгодно подчеркивал все нужные выпуклости. Инквизиторская инсигния висела на запястье, придавая ей опасную "перчинку". Им предназначались широкая усмешка и играющая в бездонных голубых глазах чертовщинка, которые больше подходили школьнице, чем слуге Императора.
– Я инквизитор Эмберли Вейл, - выражение легкого веселья на ее лице, возникшее при виде их ошеломленной физиономии, только усиливало замешательство кадианцев.
– И для вас есть работа.
– Какая работа?
– тут же опомнился Шульц, вспомнив, ЧТО с ним сделает Хельга, если заметит, как он пялится на блондинку.
– О, очень важная, - ее слова сопровождала приятная, милая улыбка, способная заставить кхорнита раскаяться и вернуться к Свету Императора.
– Формально, всего лишь разведка. Фактически - как получится. Предстоит прогуляться на линию фронта между некронами и орками, по возможности умыкнуть у первых кое-что, что им не нужно.
Райч замысловато выругалась, что не укрылось от госпожи Вейл.
– Я так понимаю, наши шансы где-то между незначительными и никакими?
– обреченно вздохнул Вальтер.
– А если мы откажемся?
– Карактакус, напомни мне, что делают в двадцати семи процентах случаев, - невзначай обронила инквизитор.
– О-о-о-о! Это очень интересно! Как вы знаете, человеческий мозг идеально...
– Впрочем, я думаю, мы поняли, - леди Вейл поспешно заткнула своего слугу, который, судя по всему, приготовился начать познавательную лекцию об увлекательном процессе становления сервиторов. Престарелый ученый недоуменно смолк, не понимая, как можно прерывать его, если он только подошел к самому интересному.
– Это прекрасно, когда у гвардейцев есть право выбора, верно?