Warhammer 40000. Катарсис

deinon

Тьма блестела вспышками выстрелов, дрожала от взрывов и криков. Преодолев засаду врейков, Ристелл оказалась на обширном плато, обители смерти, простреливаемой насквозь. Всякое укрытие, которое удавалось вырвать из темноты, занимали воины вичера. Быть может даже сам Агатан пожинает плоды битвы совсем рядом с беглой наложницей.

Несколько раз мимо пробегали кабалиты, но то ли узнавали ее, то ли напротив, принимали за свою. Канониса предусмотрительно спрятала меч в ножны, чтобы его явно имперское происхождение не выдало ее.

С того момента как она спустилась в низину, разделявшую две армии, идти прямо во всех смыслах стало невозможно. Ее маршрут пролегал между выбоинами,

рытвинами от снарядов, насыпями камней и оврагами, усеянными трупами, заставляя ее петлять с каждой минутой опасаясь встречи с новыми элитными войсками эльдар. Держаться прямо так же не было возможности и ранее более уверенный поход, превратился в короткие перебежки.

Хаос, представший ее глазам, душил всякое желание бороться. Вновь проснулось давнее желание рухнуть на песок и ждать смерти, тем более, что казалось руки болели с каждой минутой все сильнее. Но вскоре Ристелл увидела, то, что вдохновляло ее с детства, заставляло сжимать кулаки, наполняло силой и уверенностью. Стройные ряды ангелоподобных воинов в белоснежной броне, прославляющих Императора и неуязвимой стеной сминающих темную массу эльдар. Сестры битвы казалось, были совсем рядом, отделенные какими-то сотнями метров, усеянных мертвыми телами и катачанцев и кабалитов. Эти пару сотен метров она должна преодолеть, за ними ее дом, за ними конец ее плена, там ее освобождение!

Впервые за все время бегства Ристелл позволила себе издать боевой клич и вторя ему запел меч в ее руке. Вера не покинула ее, как и сам Император. Она чувствовала как от одного вида сестер битвы, ее мышцы наполняются силой, а сердце непоколебимой убежденностью в триумфе. Страх отступал и твари варпа, дети тьмы, становились лишь существами из плоти и крови. Они лишались своей ауры опаснейших убийц, были словно тростник, закрывающий путь… и Ристелл начала его рубить.

Она вновь шла тропой между раскаленных вспышек плазмы и невидимых шлейфов болтерных зарядов и как в битве с Хаосом они не касались ее. Только теперь она была уверена что это не проклятие, а благословение. Она не боялась смерти, смерть стала слишком привычной, почти обыденной…, но не смерть врагов. Каждый эльдар павший от ее руки подпитывал горячую лаву гнева, растекающуюся по венам. Должно быть так чувствуют себя орки, вступая в бой. Все чувства и эмоции давно выгорели за время плена, от канонисы осталась лишь оболочка, наполненная смертью, несущая смерть и ничего более. Должно быть так чувствуют себя гротески. Только боль и желание уничтожить мир.

Ристелл разрубила пополам эльдара, едва успевшего укрыться от выстрелов имперцев, за гранитной насыпью. Вырвав излучатель из его рук, еще до того как верхняя часть тела упала на землю, она послала заряд плазмы в спину другого эльдара, только за секунду до смерти, осознавшего, что перед ним отнюдь не союзник.

Ристелл с боями преодолела не больше сотни метров и пока ей удавалось ускользать от взглядов врагов, словно перетекая от одного укрытия к другому, порой прячась лишь прижавшись всем телом к земле, «возвращаясь к жизни» когда совсем рядом оказывался темный эльдар. Дальше земля уходила под уклон словно склон холма и демонстрировала обширное плато, забиравшееся до самого горизонта. Она видела как по нему ползут имперские танки и словно стая волков к тучным волам, к ним слетались Рейдеры и грабители. В бой пошла тяжелая техника. Значит Агатан отчаялся ждать поддержки от гомункула, не подозревая о том, что того уже нет в живых, или же решил, что сумеет своими силами остановить армию Империума. Пускай попробует – злобно подумала Ристелл.

– Сержант, здесь трупы и не мои.

Эти слова заставили

Ристелл прижаться плотнее к земле, затаившись и только через пару мгновений испуганное сознание опознало речь как человеческую. Ее родной готик звучал странно, там, где ей встречались лишь темные эльдары. Где-то снова задрожала струна страха, должно быть навсегда поселившаяся в ее подсознании, после ядов гомункула. Она боялась, что это очередной обман чувств. Неужели она всегда будет вздрагивать от воспоминаний, когда судьба будет делать поворот в удачную сторону. Вздрагивать и боятся проснуться в лаборатории Вормаса.

– Что значит не твои? – Прозвучал недовольный ответ

– Кто-то их прикончил до меня.

Внезапно Ристелл осознала, что улыбается, впервые на ее губах появилась улыбка облегчения и в тоже время по щеке скользила слеза, словно единственное средство избавления от отравы гомункула.

– Парни, закрепить периметр и смотреть в оба. Если есть трупы, значит и труподел не далеко.

Разгоняя сомнения и страх, в паре метров от места, где прижавшись к земле, затаилась канониса, опустился тяжелый армейский ботинок, затем рядом с ним встал второй. Она увидела первого живого гвардейца и впервые за долгое время плена, человек рядом с ней не был рабом.

Темнота позднего вечера надежно укрывала ее и Ристелл опасалась нарваться на пулю, если резко поднимется.

– Малк, есть что-нибудь?

Канониса слышала шаги, кружившие вокруг. Гвардейцы обживали новую стратегическую точку, до которой им удалось добраться не без ее помощи.

– Помогите, - Только произнеся это слово, Ристелл поняла насколько сухо у нее во рту. Язык ворочался медленно и норовил прилипнуть к небу, она могла только надеяться, что ее слова не похожи на жалкий скулеж и солдат не выстрелит в нее, прежде чем подойти.

– Кто-то есть, сержант!

Только когда гвардеец осветил ее подствольным фонарем, она позволила себе приподняться.

– Императора подтяжки! – Выкрикнул гвардеец и бросился к ней, - Сержант, у нас выжившая!

Ристелл сморщилась от яркого света, когда солдат попытался рассмотреть ее лицо, затем представилась:

– Ристелл Элинерис, Ордо Еретикус, канониса Ордена Алмазной ярости, если у вас нет воды, я вас прикончу.

– Святая инквизиция!
– катачанец то ли констатировал увиденное, то ли выругался.

Вокруг замелькали люди в форме 244-го катачанского полка. Многие даже не взглянули на выжившую, а принялись в быстром темпе осматривать периметр и занимать посты. Жизнь в катачанских джунглях приучила их игнорировать контролируемые мелочи. Раз она на прицеле у одного из них, значит она не помеха.

– Ордо Еретикус значит? – вперед вышел рослый катачанец, с большим квадратным подбородком и маленькими пронзающими глазами блестящими из-под густых бровей. По своей традиции катачанцы обвязывали голову красными повязками, но у этого она дополнялась золотыми значками и Ристелл поняла с кем имеет дело, прежде, чем он представился:

– Сержант Боун Грейт. Вы далековато от своих и определенно не по уставу одеты, я охотнее поверю, что передо мной чертова суккуба, нежели чудесным образом сбежавшая пленница этих выродков.

Грейт прицелился в нее из лазгана:

– Я положил столько немыслимых тварей по пути сюда, что хотелось бы чего-нибудь поубедительней ваших слов.

Ристелл встала в полный рост. Внутри нее бурлила злость, разбуженная воспоминаниями об этикете и субординации. Она была выше по званию даже полковника, возглавлявшего атаку на темных и после всего что она пережила, отчитываться перед наглым сержантом ей хотелось меньше всего.