Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I
Шрифт:
— Забирай их всех, если хочешь. Моя единственная забота — честь нашего ордена, — сказал Ангмар. — Я намерен убедиться, что мы вернём то, что принадлежит нам по праву, — он встал и надел свой шлем. — Двинулись. Если мы собираемся сразиться с орками, то я бы не хотел делать это в темноте.
— Зануда, — сказал Снорри, засовывая оружие за пояс. — Однажды я заборол орка, когда у меня оба глаза были залеплены дерьмом.
— Было ли это до или после того, как ты разгромил орды демонов в Пустошах? — съязвил Груди, шевеля бровями. — Или это было после того, как ты сполз по глотке дракона
— После. И до, — ответил Снорри, тяжело глядя на другого гнома. — Ты снова смеёшься над Снорри?
— Нет, — твёрдо заявил Груди, закинув топор на плечо. Он оглянулся на рыцарей. — Если мы поторопимся, то сможем добраться до пивоварни засветло.
— Отлично! — ответил Шталь, потирая руки. — Как раз вовремя, чтобы выпить, а, Снорри? — продолжил он, шутливо ткнув кулаком истребителя. — Выпьем в память старого Родора. Его и безумного, неудачливого Лейтдорфа! — верховный магистр Родор пал в бою вместе с бывшим графом-выборщиком Аверланда, Мариусом Лейтдорфом, отражая прошлогоднее вторжение зеленокожих.
Отбросы от того вторжения как раз таки и были теми, кто убил Олгепа Винтерса и захватил вторую по известности пивоварню из всех, когда-либо созданных старшей расой для себя. Снорри вздохнул, вспомнив, что весь этот эль и пиво будут растрачены на наполнение бездонных желудков гроби. Если это преступление не могло вызвать праведный гнев, то Снорри уж и не знал, что тогда могло.
— Снорри хочет не просто выпить. Снорри хочет «Винтерс», — сказал Снорри, потирая плоские верхушки его гвоздей-гребня. Рыцари ворчливо пробормотали в знак согласия. Будучи другом ордена, Винтерс снабжал их таким количеством выпивки, что в ней можно было утопить деревню. Дар, который рыцари никогда не ценили как должно. Ныне в Аверхайме оставалось не так много мест, где их принимали (из-за склонности рыцарей к не-рыцарскому поведению), так что возможность добыть спиртного только приветствовалась братьями ордена.
Но «Винтерс-оригинальный» — это было нечто особенное. Говорили, что в нём так идеально сочетались вкус и привкус, что сей напиток мог заставить даже гномьих богов опуститься ради борьбы за него.
— И если зеленокожие ещё что-то оставили, то — добро пожаловать. Это будет последним, и, кто знает, может из-за этого станет ещё слаще, — мрачно сказал молодой истребитель. — Я последний из моего рода, а я больше не буду заниматься варкой, — он указал на гору. — Двинулись.
Снорри шёл рядом со Шталем. Огромный рыцарь посмотрел на Снорри и спросил: — Оно действительно так хорошо, как о нём говорят?
— Лучше, думает Снорри — ответил Снорри, причмокнув губами. — «Винтерс» был почти так же хорош, как «Багмановское-лучшее». У Снорри слюнки во рту при одной мысли о нём.
— Неудивительно, что старый Родор пожелал, чтобы его запечатали в бочку с сим напитком, — сказал Шталь, качая головой. — Ты бы видел его поминки, мой друг. Это было славное дело. Славное! — последнее было сказано таким рёвом, что над деревьями вспорхнули испуганные птицы.
— Тихо ты, здоровый олух! — шикнул Ангмар, развернувшись.
— Это так-то ты разговариваешь со своим верховным магистром? — разбушевался Шталь.
— Когда
— Шумный, — сказал Снорри.
Шталь кивнул.
— И вредный. Думаю, он мог бы хоть немного оказать мне уважения, учитывая мой августейший статус. — Шталь стал главой крошечного ордена после питейного соревнования, затянувшегося на сорок восемь часов. Будучи последним из старших офицеров, кто твёрдо (ну или не очень) стоял на ногах в конце поединка, он уселся на место Родора.
Именно во время того же соревнования тело Родора было торжественно заправлено в бочку «Винтерса XVI», в ритуале, которым руководил сам старый мастер-пивовар. В годовщину смерти, каждый рыцарь ордена должен был церемониально испить из бочки, в которой упокоился Каспиан Родор. Ни один из живущих людей не пробовал подобной фильтровки, она предназначалась лишь для гномьих королей и героев. Ходило множество историй, как Родор заслужил такую честь, и вряд ли кто-либо мог с уверенностью сказать, какие из них были правдой, кроме Олгепа Винтерса, а он был мёртв.
К сожалению, когда пивоварня была захвачена зеленокожими, бочка-гроб также попала в их лапы. Правда, известный своей неорганизованностью орден не знал об этом, пока свежеобритый и окрещённый Груди Полуруким сын старого пивовара не прибыл в тот самый день, когда его отец должен был сопровождать бочку в капитул ордена в Аверхайме и не рассказал им эту печальную историю.
Тотчас, верховный магистр ордена и его избранные стражи чести (по крайней мере, те из них, кто ещё мог стоять на ногах) отправились в путь, чтобы вернуть тело и пиво обратно, хотя и не обязательно именно в таком порядке. И если они смогут помочь Груди Полурукому освободить пивоварню своего отца из лап новых владельцев, тем лучше.
— Может, вы оба успокоитесь? — сказал, глядя на них, Ангмар. — Я не горю желанием прорываться через орков, если в том нет особой необходимости.
— Снорри кажется, что, возможно, он не очень хорошо понимает о том, что значит быть рыцарем, — сказал Снорри, нахмурившись. Шталь вновь громогласно расхохотался.
— Конечно, не мой тип рыцаря, о нет! — он запрокинул голову и запел непристойную песню. Один за другим остальные рыцари присоединились к нему, как и Снорри, который пел больше с чувством, чем в такт. Ангмар и Груди переглянулись. Молодой рыцарь пожал плечами. Он был помощником Родора, прежде чем череп предыдущего главы ордена превратила в кашу дубина тролля, и в той же роли продолжал служить и Шталю. Он хорошо знал причуды и странности своего командира.
Груди же путешествовал со Снорри Носокусом всего несколько недель. Старший истребитель присоединился к нему, когда Груди спускался по Старому Гномьему Тракту, направляясь в Аверхайм, ещё гладкоголовый после принесения клятвы Истребителя в храме Гримнира. До сих пор, несмотря на относительно дурную славу Снорри, молодой гном не был впечатлён.
— Это не повод для пения, — сказал Груди, глядя на трупы. — Если только это не панихида, — тут же поправился он.
— Ты ещё более кислый, чем старый друг Снорри — Готрек, — сказал Снорри. — Однажды он так сильно нахмурился, что его глаз выскочил.