Warm
Шрифт:
– Ну, знаешь, я уже не настолько мальчик, чтобы на это вестись.
– Не пойдете?
– Отчего же, схожу. Вдруг вы тут без моего надзора Зарянку в вертеп превратили.
Вторуша понял, что сболтнул лишнего.
– Да неееет, там ничего такого не было. Все пристойно, никаких оргий, побегали, венки в речку спустили, покупались, голышом, конечно, но без всякого. У нас же клиенты, репутация. Мы не хотим, чтобы сюда, как в Тай или Амстердам за утехами ехали. Мы по канонам, по славянским. Люди в восторге были.
– Ладно, если все так пристойно, то я тоже голышом побегаю.
Александр
– Вы?
– Я. Что я, не человек? Сейчас я понял, что хочу искупаться ночью голышом в реке. Надеюсь, я не напугаю персонал?
– Ну, не напугаете, но зажатыми они будут точно.
– Эх, ладно, веселитесь без меня.
Повозка заехала во влажную прохладу леса. Птицы принялись перекрикиваться между собой, предупреждая друг друга о появлении опасности. Именно в этот момент случилось что-то, что напугало весь лес. В телеге этого почти не ощущалось, только по деревьям было видно, как они разом тряхнули кронами. Вниз полетели сухие ветки, а вверх поднялась бесчисленная стая птиц. Лошадь тревожно заржала и обернулась на извозчика.
– Тихо, тихо, Ласточка, ничего страшного. Тряхнуло опять, - объяснил Вторуша Александру.
– У нас-то с какого перепуга это происходит? Тут даже гор нигде нет?
– Да уж, не пойми что творится с этим миром.
– Свербит у Земли от людишек, вот она и трясет шкурой, как Ласточка, когда на нее мухи садятся.
– Годная теория.
– Поэтому мне здесь больше нравится, чем там, с этими оводами заодно.
– Ну, не будем их судить строго, они не знали другой жизни, поэтому и живут, как научились. Многие из них умрут от скуки в Зарянке.
– Ну, и слава богу, без них тут лучше дышится.
Повозка выехала из леса и прошла промеж двух резных, выкрашенных яркой краской столбов, символизирующих начало владений базы отдыха. На вершине одного из столбов был вырезан лик бородатого мужчины, отдаленно напоминающего самого Александра. На втором столбе вершину оседлала искусно вырезанная сова.
Сразу за столбами начались поля, на которых пасся немногочисленный скот Зарянки, возделывалась пшеница, гречка, росла капуста и репа. Справа от дороги виднелся самодельный водоем, в котором плавали гуси и утки. На холме уже виднелся терем, отсвечивающий на солнце свежевыкрашенной крышей. Возможно, больше тысячи лет назад это было привычным зрелищем, но сейчас Александру показалось, что от него веет реставрационной наигранностью. Впрочем, ощущение не продержалось долго. Желание окунуться в иную жизнь завладело им полностью.
Чуть ближе послышался перестук молотков в кузнице. Из трубы ее вырывался дым, разгоняемый горном. Чтобы не летели искры на деревянные постройки, в трубе была смонтирована система гасящих сеток, которые требовалось периодически прочищать от нагара и золы.
От реки вверх поднимались несколько человек. Их внешний вид в старинной одежде, вкупе с перестуками кузницы, деревянным частоколом и выглядывающим из-за него теремом создавал полное погружение в эпоху древней Руси. Александру захотелось
Вторуша заехал на площадь перед теремом. Александр выпрыгнул из телеги, размялся немного после дальней дороги и поднялся по крыльцу. Клиенты, стоящие наверху, с любопытством поглядывали на него, считая прибывшего новым клиентом. Навстречу ему выбежала растрепанная администратор.
– Александр Сергеевич, так скоро?
– она выставилась на него, ожидая, что он начнет ее отчитывать за то, что она не встретила у ворот.
– Да, брось, сегодня я не начальник, отдыхать приехал. Мне баню, после - ужин. Прости, как тебя?
– Аглая. Жить здесь будете?
– она указала на верхний этаж.
– Не, здесь шумно. Землянки свободные есть?
– Землянки? Амм, да, две, - администратор пригнулась к уху начальника.
– Мы называем их домами третьей линии, чтобы клиенты не комплексовали.
– Хорошо, буду жить в доме третьей линии. А сейчас, как попросил.
– Я распоряжусь. Парить вас надо? В смысле, сами себя вениками постучите или банщик?
– Сам, всё сам. После бани хочу полную кружку медовухи.
– Ясно, сделаем. Закуску?
– Не надо. Ужин во сколько?
– Александр глянул на часы. Была половина пятого.
– Ужин, с восьми до двенадцати.
– Ничего, потерплю, мне полезно.
– Давайте, мы вам принесем пораньше.
– Нет. Сам приду, как положено.
Печка в бане одновременно натапливала четыре номера, чтобы не создавать очереди и почти всегда они были заняты. Народ любил париться, а учитывая, что здесь процесс принятия банных процедур был возведен в искусство, равное посещению драматического театра.
Помимо горячего, но легкопереносимого жара, баня предлагала несколько видов веников, настои трав, обладающие различными благоприятными для организма свойствами, слабоалкогольные напитки, такие как медовуха, настойка на вишне, на сливе, яблочный сидр, квас, сыто, пиво собственного изготовления, а так же услуги банщика, который умел парить вениками, делать массаж и приводить в чувство тех, кто перепарился.
Александр дважды принимал здесь баню и хорошо знал это ощущение расслабленности после ее посещения. Оно было сравнимо с ощущением расслабленности после проведения удачной сделки, отнявшей много сил и здоровья, либо после выигранного судебного процесса, от которого зависело многое. Баня давала те же ощущения за гораздо меньшие душевные траты, и этим выгодно отличалась.
Банщик вымыл номер перед посещением. Звали его Гордей. Так он представился в самом начале, и так его все звали. Бородатый суровый мужик, у которого веник тонул в руках. О нем можно было подумать все, что угодно, вплоть до того, что он скрывается здесь от правосудия.
– Готово, барин, - произнес Гордей.
– Так, я не барин, зови меня лучше по имени отчеству.
– Простите, Александр Сергеич, это привычка уже.
– А к бабам как обращаешься?
– Сударыня.
– Ладно, хоть не барыня. Спасибо. Я посижу тут сам, отдохну, веник сам запарю.