Wing Commander: Место боя
Шрифт:
Джеймс развеселился: инициатива перешла к нему - и это его радовало. Он двинулся навстречу Анджел и после нескольких ложных замахов сделал резкий выпад, который она довольно легко блокировала. Однако, блокируя удар, девушка слишком далеко выставила плечо, за что и поплатилась: свободной рукой он прочно вцепился в него и через себя швырнул ее на пол. При этом он отметил, насколько крепкие и развитые мускулы у хрупкой на вид девушки.
Когда Жанна вскочила на ноги, Джеймс понял, что второй успешно проведенный прием серьезно разозлил ее. Гибкая и проворная как пантера, девушка молнией метнулась к нему, одним прыжком перемахнув почти половину
Следующие двадцать минут велась чисто позиционная борьба: противники оценили возможности друг друга, и не желали напрасно рисковать. Быстро кружась по площадке для боя, они обменивались сериями выпадов и контратак, изредка то один, то другой прибегали к головоломным приемам, в основном, сводя поединок к ожиданию ошибки противника. И вновь первой допустила промашку Анджел: отбиваясь от одной из атак Джеймса, ее рука на мгновение дрогнула, раскрыла голову, и юноша второй раз ударил снизу вверх, вложив в апперкот всю веселую, боевую злость, накопившуюся за время спарринга.
Опустившись на одно колено, Джеймс отдыхал, наблюдая за постепенно приходящей в себя Жанной. Очумело крутя головой, она с некоторым трудом отыскала его, и Джеймс поразился выражению, сияющему на ее лице: девушке явно понравилась схватка, в которой они неплохо потрепали друг друга.
Он встал, протянул ей руку и внезапно почувствовал ее теплое дыхание у самого уха:
– Ты хорошо дерешься, Джеймс. Спасибо за тренировку, - на краткий миг губы девушки коснулись его щеки, а затем она со смехом направилась к выходу из зала, расталкивая гудящую толпу и довольно едко отвечая на подтрунивая коллег-пилотов. Коснувшись лица в месте, хранившем тепло ее губ, Джеймс соскочил с помоста, скидывая перчатки вместе с мягкими налокотниками.
– Где ты так научился драться, Джеймс?
– одобрительно хлопнул его по плечу Шонт, снимая с плеча и протягивая сухое полотенце.
– Давненько Анджел не побеждали, а тем более новички.
– Мне просто повезло, - небрежно бросил юноша, осторожно ощупывая левую скулу. Пожалуй, синяка не будет, решил он: в конце концов, удар пришелся вскользь, да и перчатка смягчила его силу, но еще пару дней скула побаливать будет.
– Повезло?
– недоверчиво хмыкнул Шонт. Достав небольшой пакетик из стоящего рядом контейнера, он перебросил его Джеймсу.
– Вот, держи лед - приложишь к лицу. По физиономии она тебя таки неплохо съездила, будешь теперь "котов" пугать.
– Ну, спасибо, утешил, - фыркнул юноша, прижимая лед к ноющей скуле; донесшийся из задних рядов спокойный голос серигуанина напомнил ему про…
– Кстати, а как Паладин с Маньяком справился?
Окружающие громко расхохотались; Паладин торжествующе поднял вверх две руки, сцепив их в замок над головой: обычный знак победы. Из-за его спины послышались протестующие возгласы - очевидно, Маньяк не хотел соглашаться с тем, что проиграл и теперь выражал свое негодование.
– Семь-ноль, - сквозь смех сказал растиравший шею Снежок. Его темная
– Я и не помню, когда мы так веселились. Но, говоря по правде, смотреть твой бой с Анджел - истинное удовольствие. Паладин с Маньяком - сразу ясно, кто победит: Адам в рукопашном бою не так силен, как в пилотаже, а вот драться с Анджел на равных - значит ты и впрямь мастак.
– Похоже, наши чемпионаты несколько преобразятся вскоре, - вмешался Егерь, причесываясь каштановой - под цвет волос - расческой; во взгляде и голосе пилота сквозил оттенок уважения.
– Такие бойцы как Джеймс и Паладин… - со знанием дела он покачал головой.
– Интересно посмотреть, как вы друг с дружкой будете драться?
– как бы невзначай протянула Вещунья, поглядывая на серигуанина.
– Только не сегодня, - в напускном испуге вскинул руки Джеймс, продираясь сквозь редевшую толпу.
– После Жанны у меня сердце чего-то не лежит к еще одной зубодробилке.
Небольшая группа пилотов направилась к раздевалкам и душевым, устало перебрасываясь шутками. Паладин остался в зале вместе с Бабаем и
Егерем, но большая часть "Черных Дьяволов" покинула к этому времени помещение.
Рядом с Джеймсом шла Вещунья, тихо напевая что-то под нос, и это юноша счел хорошим знаком. Был один вопрос, который он хотел задать ей, но никак не получалось выбрать время для разговора:
– Слушай, Тури, я хотел тебя спросить кое-что?
– Да, Джеймс?
– Это по поводу Анджел, - смутился он.
– Мне просто интересно: она всех новичков так встречает или как?
– Нет, не всех, - улыбаясь, ответила Вещунья.
– Если серьезно, то на моей памяти ты первый, из-за кого она так себя ведет. Может, ты ей так понравился?
– лукаво спросила она.
Еще больше смешавшись, Джеймс пропустил этот вопрос мимо ушей и зашагал дальше. Но, к своему удивлению, он понял, что снова и снова задает себе его, надеясь на положительный ответ.
Глава 3.
2383.2.12, боевая база "Гетман Хмельницкий", граница Дакота-Оариис-с, 13:01.
– …в который раз я хочу напомнить вам, - командор свирепо оглядел собравшихся в зале совещаний пилотов. Джеймс невольно поежился, хоть знал, что эти слова относятся не к нему, - для посадки существует луч наведения и система автоматической координации. Мне не нужны герои или акробаты, а уж тем более - разбитые и покореженные корабли: вам замена всегда найдется, а вот истребителей у нас мало. Поэтому, на подходе к "Гетману Хмельницкому" вы докладываете дежурному о своем возвращении и переходите в режим автоматической посадки. И никак иначе! Следующий раз, если кто-то выкинет подобное, я отстраню его от полетов на две недели, а то и на целый месяц. Может быть, это отучит вас выпендриваться там, где не надо! Понятно?
О теме этого разговора и причине гнева Фарбаха база говорила уже второй день. Вечером позапрошлого дня Маньяк, как обычно садясь без луча, неудачно завершил маневр. В результате его "Ворон" "пропахал" половину ангара, врезался в контрольную башню и практически развалился на две части, а сам Маньяк отделался доброй дюжиной ссадин и порезов. В итоге Фарбах разъярился до предела; Адам ходил как пришибленный после полученного от командора разноса, а остальные хохотали до упаду при одном только упоминании об аварии или при виде Маньяка.