XVII. Наваррец
Шрифт:
— Я остановился в трактире «Папаша Джозеф».
— Ждите записку, шевалье, и до встречи!..
Слуги подняли портшез, и вскоре я потерял его из виду, но преследовать и не пытался. Незачем. Эта встреча привнесла в мою душу смятение и отчего-то легкую тоску.
Меня окликнули. Я обернулся и увидел Тибо. Видно, он уже давненько наблюдал за нашим разговором и деликатно ожидал его окончания.
Я сделал ему знак подойти.
— Началось, — сказал он, приблизившись. — Они разделились на два отряда и покинули дом.
— Значит, все идет по плану. Я доволен твоей
Я объяснил Тибо, как отыскать Перпонше и что ему сказать, и парень довольный убежал. Пацанов требуется отмыть, одеть по человечески, слегка обучить манерам — они молодые, все схватывают на лету. Пусть для начала поработают рекламными агентами, а дальше поглядим.
Колокола пробили одиннадцать раз. Черт! Да я же опаздываю в Лувр! Там сегодня будут происходить события, которые, возможно, изменят историю Франции навсегда, и мне очень хотелось при этом присутствовать.
Глава 12
К моему огромному удивлению, проникнуть в Лувр оказалось совершенно плевым делом. И это при том, что дворец охраняли несколько сотен человек. И гвардейцы, и мушкетеры несли круглосуточный дозор, многочисленные патрули контролировали, казалось, каждый сантиметр дворца и засекли бы даже муху, вздумай она летать по комнатам без дозволения. И, невзирая на это, попасть внутрь я сумел легко.
Вспомнив, что опаздываю, я опрометью бросился к Люксембургскому дворцу, благо он располагался не слишком далеко, и успел добежать до него в тот самый момент, как ворота распахнулись и кортеж, состоявший из нескольких карет и трех десятков всадников, выезжал на улицу.
Разумеется, я не стал кидаться под колеса экипажей, а встал чуть в стороне, почтительно поклонившись, когда в окне первой кареты мелькнул профиль Марии Медичи. Она мазнула по мне небрежным взглядом, и тут же рядом со мной остановился один из верховых — суровый мужчина с густыми черными усами.
— Вы что-то хотели, сударь?
— Герцогиня де Шеврез просила меня присоединиться к кортежу, я ее племянник.
— Помню, я получил записку. Что же вы опаздываете, сударь? Вы должны были явиться получасом раньше.
— Обстоятельства, — не стал особо оправдываться я.
— Что же, возьмите лошадь и езжайте позади. Эй, Паскаль, уступи-ка этому господину твоего коня!
Совсем еще молодой паренек лет четырнадцати, паж или оруженосец, с явным неудовольством приблизился ко мне и спешился, протягивая поводья. Дурилка, знал бы ты, что этим поступком, вероятно, я спас твою жизнь, сказал бы мне спасибо. Вряд ли те, кто нынче попадут во дворец, выберутся из него в целости и сохранности.
Я лихо взлетел в седло и устроился в самом конце кортежа, как приказал усатый господин, имени которого я не знал. Парнишка же в расстроенных чувствах вернулся обратно за ворота, которые
Впереди кортежа ехали с десяток всадников, расчищая дорогу от прохожих. Потом следовали кареты, и позади остальные конные, в том числе и я. В город мы въехали через ближние ворота, причем, охранники и не подумали попробовать нас остановить и потребовать плату за въезд, проехали несколько кварталов, пересекли Сену по мосту Пон-Неф и оказались в непосредственной близости от Лувра.
Внутри меня все напряглось в предчувствии опасности, но это нисколько не мешало, напротив, мое восприятие окружающей действительности ускорилось. Наверное, организм вбросил в кровь мощную порцию адреналина.
Кортеж повернул налево, но пришлось объехать целый квартал, чтобы добраться до того места, где ныне находится улица Риволи.
Проедь мы еще чуть дальше, выбрались бы за внутренние городские стены и оказались бы в чистом поле, где когда-то в будущем будет простираться знаменитая площадь Согласия — она же площадь Конкорд. И ни негров, ни жареных каштанов там еще не было.
Впереди виднелся Тюильрийский дворец с его округлой центральной башней, который еще существовал. Спустя два столетия неугомонные парижские коммунары подожгут Тюильри и дворец будет гореть несколько дней, прежде чем его потушат. Практически все ценности, находившиеся внутри, безвозвратно погибнут. А после руины простоят в таком виде добрые двенадцать лет, прежде чем их решат, наконец, разобрать.
Сейчас же дворец составлял единый комплекс с южной стороной Лувра. Северное же крыло еще не построили, его начнут возводить лишь спустя сто шестьдесят лет.
В обычное время мне было бы интересно взглянуть своими глазами на несуществующий в будущем дворец. Многие историки руку бы отдали за подобный шанс, сейчас же я лишь бросил мимолетный взгляд на Тюильри, меня волновали другие проблемы.
Перед Лувром стояли двух— и трехэтажные домики, площадь перед дворцом еще не была столь свободна и просторна, зато отсутствовала и уродливая стеклянная пирамида перед входом во дворец, построенная уже в наше время при Франсуа Миттеране.
Сейчас Лувр представлял собой дикую смесь ренессанса и средневековья. Часть старого Лувра — крепости начал ломать еще Франциск I и продолжил его сын Генрих II, остатки же разрушит Людовик спустя несколько лет, оставив лишь старые подвалы и подземные фундаменты башен. Малый Бурбонский дворец еще цел, но и его снесут.
Вообще, Париж 1630 года был сравнительно небольшим, хоть и густонаселенным. Хорошо зная современный город, мой взгляд то и дело натыкался на несоответствия.
Мне сильно не хватало мостов, постоянно приходилось делать изрядные круги, чтобы пересечь Сену в ту или иную сторону. Парижане активно пользовались лодками, чтобы перебраться через реку, а некоторые даже делали это вплавь. Еще не было ни моста Александра III, ни моста Согласия, ни моста Искусств, ни моста Альма, на котором Равик впервые встретит Жоан*, и в туннеле под которым трагически прервется жизнь принцессы Дианы, ни других мостов, построенных существенно позже.