XX век. Исповеди: судьба науки и ученых в России
Шрифт:
— Тут и появилась легенда, мол, Сталину привезли шарик из плутония. Он спросил: "А как можно убедиться, что это тот самый материал?" Харитон сказал: "Пощупайте, он теплый…"
— Это выдумка!..
ИЗ ХРОНИКИ: "Однажды поздней осенью 1948 г. Андрей Анатольевич Бочвар поручил срочно изготовить различные соединения плутония. Его, В.Б. Шевченко и И.И. Черняева вызвали с отчетом в Кремль к Сталину и нужно было продемонстрировать "живой" плутоний. Работа была очень сложной и кропотливой. В течение трех суток были изготовлены образцы таких соединений, как гидроксиды трех- и четырехвалентного плутония, пероксиды, оксалаты, сульфаты. Эти препараты в количестве 1–3 мг вносили капилляром через крохотные воронки в кварцевые ампулы объемом 0,5–2,0 мл, виртуозно изготовленные нашими стеклодувами, и запаивали. Для упаковки ампул в институте была изготовлена синяя бархатная шкатулка,
— …Какие-то соединения из плутония, наверное, показывали Сталину — он ведь был в курсе дел по "Атомному проекту"… Ну а плутоний, как материал, конечно же, теплый. И это стали ощущать, когда плутония накопилось много и начали изготовлять первую деталь. Кстати, это была сложная проблема: насколько нагреется? Помню, первую половинку сделали, и начали думать, насколько же она нагреется в вакууме. Андрей Анатольевич этим занимался… Поставили изделие под колпак, ввели термопару, и начали смотреть, как идет нагрев. К счастью, постепенно он начал стихать — тепло уходило, значит, можно работать… В общем, шел постоянный поиск. Для первой бомбы использовали данные разведки, но потом отошли от первоначальных конструкций, так как материал был жесткий — он "трещал"… Надо было понять природу плутония, и научиться использовать его в тех фазах, которые были бы наиболее технологичны.
— Мы пока остановились на первом слиточке, полученном в цехе № 9…
— У нас еще не было ни хранилища плутония, ни даже отдельного помещения — цех № 4 еще строился… Получить и хранить первый слиток было поручено мне. Я получил его у Александра Сергеевича Никифорова и положил в сейф. Никаких инструкций по работе с плутонием и, в частности, с какой точностью его надо взвешивать, не существовало. Было лишь одно требование — не должно быть утеряно ни одного миллиграмма. Плотность первого слиточка плутония определял я в полном одиночестве. Но уже на следующий день был установлен порядок, по которому все работы с плутонием должны вестись не менее, чем двумя сотрудниками. Следующие два слитка поступившие в цех, были оставлены на ночь в сейфе без какой бы то ни было защиты. Утром, вскрыв сейф, я увидел, что слитки покрыты слоем желто-зеленого порошка. Так впервые мы поняли, как легко коррозирует плутоний. Тут же Займовский поручил срочно изготовить герметичные контейнеры, в которых в дальнейшем в атмосфере аргона и хранили завернутые в фольгу слитки плутония.
— Рассказывают, что у вас были боевые 100 граммов!
— Опять-таки это из области легенд!.. Имеется в виду, что Ванников распорядился выделять на научные исследования не более 100 граммов плутония. Дело в том, что в реакторе было накоплено этого материала чуть-чуть больше, чем нужно для бомбы а потому расходовать его нельзя было… А при изготовлении деталей обязательно будут отходы, вот Борис Львович Ванников и выделил "боевые сто граммов". Однако Бочвар и Займовский сумели убедить его, что нельзя экономить на исследованиях, и Ванников согласился с ними. Плутонии после изучения поступал вновь в цех № 9, а после регенерации возвращался к нам уже в слитках.
— Берегли каждый грамм?
— Контроль жесточайший! Ответственность лежала на начальниках подразделений. Они имели право работать с плутонием или сотрудники, но обязательно в их присутствии. Оставлять плутоний в аппаратах или установках можно было только при технологической необходимости, да и то каждый раз надо было опечатывать личной печатью начальника.
— Опыт работы приобретался быстро?
— Никаких инструкций, как проводить операции с плутонием, не было и не могло быть, так как все делалось впервые. Поэтому установили, что любая операция с плутонием выполняется после детального обсуждения. Круг лиц, привлекаемый к такого рода "дискуссиям", был весьма ограничен. Все работавшие в цехе с плутонием, включая начальников лабораторий и отделений, должны были сообщать о результатах проводимых ими экспериментов только Бочвару и Займовскому, которые и определяли, кому еще нужно с ними ознакомиться.
— И даже начальство ничего не знало?
— Очень узкий круг людей — те, кому это было необходимо. Однажды к нам пришли ответственные работники ПГУ из Москвы, те, кому подчинялся комбинат. Они попросили Займовского показать им цех. Он извинился, сказал, что ему нужно разрешение на разговор с ними директора комбината. Музруков разрешил показать им только нережимные помещения цеха и ничего не рассказывать о технологии.
— Это касалось всех, не только гостей из Москвы?
— Конечно. Однажды в кабинете начальника цеха шло обсуждение какого-то процесса, точно
— Вы считаете, что такая секретность была оправдана?
— Она, конечно же, мешала делу… Но с другой стороны, мне кажется, в тот период она была нужна: любая информация о создании ядерного оружия в СССР имела стратегическое значение, да и нельзя было показывать, что мы "блуждаем в потемках"… К примеру, несмотря на все планы и отчаянные усилия, которые предпринимали ученые, инженеры и конструкторы, литейные печи и другое оборудование еще не были освоены, монтаж индукционной вакуумной печи не был закончен, технология изготовления тиглей из оксида магния была несовершенной: на донной утолщенной части тиглей при спекании появлялись трещины… Это я говорю только о тех работах, к которым имел отношение! А в целом по производству плутония, и особенно на соседних заводах "А" и "Б" своих проблем было с избытком. Но, тем не менее, мы обязаны были изготовлять конструкции и детали первой атомной бомбы!
— Но прежде шли исследования?
— Постепенно изучали свойства плутония. Велись широкие лабораторные исследования, после каждой плавки корректировали температурно-временные режимы и приемы работы. Каждый слиток плутония — весом до 150 граммов, не только изучался, но и в обязательном порядке использовался для изготовления первых деталей бомбы.
ИЗ ХРОНИКИ ОТКРЫТИЙ: "К изучению свойств металлического плутония были привлечены физическая, рентгеновская и метал лографическая лаборатория. Начальнику физической лаборатории В.Д. Бородич было дано задание провести дилатометрические исследования. Но дилатометра не было ни в цехе, ни на комбинате. В течение нескольких дней В.Д. Бородич сконструировала прибор и сделала его эскизные чертежи. По ее представлению прибор должен был обеспечить работу с плутонием в высоком вакууме и достаточную точность измерений. К изготовлению прибора были привлечены мастерские цеха, завода и снабженцы комбината. Через считанные дни все част и прибора поступили в цех. Вскоре дилатометр был собран. Но для работы ей был нужен цилиндрический образец с плоскопараллельными торцами. Из литого стержня, предварительно обточенного на станке, его изготовил вручную на притирочной плите слесарь-лекальщик Геннадий Васильевич Симаков. У него был уникальный дар, как он говорил, "чувствовать микроны пальцами". Первые же опыты, проведенные В.Д. Бородич, дали прекрасные результаты. Из полученных в разных опытах дилатометрических кривых рассчитывались и температу ры начала и конца каждого фазового превращения, и величины объемных изменений при превращениях, и коэффициенты термического расширения каждой фазы. За ходом первых экспериментов следили А.А. Бочвар и А.С. Займовский. Андрей Анатольевич подолгу задерживался у прибора, наблюдая, как постепенно проявляется необычная природа плутония. Самое поразительное, что данные, полученные В.Д. Бородич в первых же экспериментах, как стало ясно в дальнейшем, практически совпали с результатами и зарубежных, и отечественны х исследователей, которые проводили дилатометрические измерения позже на приборах высокого класса".
— Но, тем не менее, неожиданности возникали?
— Постоянно! Идешь на работу и не знаешь, что тебя ожидает — ведь плутоний вел себя весьма своенравно. К примеру, на отлитом образце плутония, имевшем форму полушара, через двое суток появились трещины. В общем, все экспериментальные данные свидетельствовали, что чистый плутоний весьма прихотлив, работать с ним необычайно сложно. И тогда Бочвар решил найти для него какие-то иные формы, то есть легировать плутоний. Были проверены металлы третьей группы периодической таблицы Менделеева. По требованию Харитона исключен был алюминий. Вскоре выяснилось, что лучший легирующий элемент — галлий, причем его дельта-фаза фиксируется. Таким образом, путь к использованию сплава в бомбе был открыт.
— И об этом сообщили Харитону?
— А он у нас был постоянно: ему сообщали результаты контроля каждого слитка. И именно он давал "добро" для изготовления из них деталей. Впрочем, еще не совсем было ясно, как именно их делать…
— Что вы имеете в виду?
— Есть разные способы изготовления деталей. Мы отрабатывали три из них… Первый — прессование из порошка. Однако вскоре это направление было забраковано: слишком опасно! Однажды порошок урана — он был имитатором плутония — рассеялся по помещению и загорелся. Игорь Васильевич Курчатов приказал немедленно прекратить подобные исследования как чрезвычайно опасные. Не удалось использовать для изготовления первых деталей и литье — оборудование удалось изготовить только осенью 49-го года… Осталась лишь технология сваривания кусков металла под давлением в вакууме. Разработка этой технологии началась в "Девятке", а продолжилась в цехе…