Я – Беглый
Шрифт:
Я у всех прошу прощения. Особенно у женщин. Я был сильно пьян. Не могу с этим сладить. Ещё недели две я буду в 17 наркологической больнице на Каховке. 16 кардиологическое отделение. Как вы сами понимаете, ноутбука у меня нет и мне очень скучно. Кто хочет, приходите потрепаться.
Четверо в палате.
Парень лет двадцати, худой и бледный, тонкорукий, длинноволосый, женственный. Очень несчастный. У него есть деньги, и ему носят продукты, но он почти ничего не понимает,
Огромного роста, очень сильный и резкий человек со сломанным носом, который говорит, что он был полковником ГРУ, но это неправда. То есть он мне так сказал:
— Я, браток, был полковником ГРУ. Но это неправда. Не верь. Это у меня крыша едет.
У него нет денег, ему никто ничего не носит, но он умеет доставать на рынке дешёвые продукты, а это немаловажно.
Ещё один человек, которого зовут Пузырь. Очень толстый. Толстых не любят. У него и деньги и продукты, но он Пузырь.
Обо мне вы кое-что знаете. У меня есть деньги и продукты, но мало.
Общак.
Полковник пересчитал деньги и сказал:
— Четыреста тридцать. Пузырь, у тебя в холодильнике ничего не осталось?
— Я никогда не крою.
— Нормально. Сперва сигареты, чай. Правильно?
— А я не чифирю. Мне чай к чему? — сказал Пузырь.
— Потому что общак, — сказал полковник. — Жрать ты будешь? Спирт пил?
— Мне надо на неделю хотя бы пять пачек LM, — сказал я.
Пузырь постоянно потеет. И он вытер лоб обрывком простыни. У него заготовлено много таких обрывков для этой цели. Потеет, и сильно трясутся руки. Он всё время хочет выпить, и несколько раз уговорил всех купить спирту, который в аптеке по двенадцать рублей флакон. На рынке Полковник покупал четыре флакона по червонцу. Пузырь косел. И было много возни с ним.
— Прикинь, — сказал полковник. — Девяносто рублей. А надо ещё, если по-настоящему, в четвёртую палату блок «Примы» подогнать ребятам, у них ничего нет. Это ещё полсотни. У тебя совесть есть?
Но я сказал, что курить дешёвые не стану:
— Я накурился дешёвых за свою жизнь.
— Вот это уже начинаются еврейские штуки, — сказал Пузырь.
— Пузырь, я тебе говорил, чтоб ты про евреев здесь не вякал? — сказал я, вставая. — Говорил?
— Хорош, хорош. Ты немного остынь, — сказал Полковник, — он даже с места не поднялся, мне, однако, пришлось сесть, потому что я с ним никак не справлюсь, к тому же он человек справедливый. — Я не знаю, какие это штуки, что ты здесь за Масхадова заступался. Запомни. Их на помойке нужно хоронить.
Молодой парень вдруг на мгновение проснулся и совершенно сознательно сказал:
— Уходя, гасите всех, — и он засмеялся. Он долго смеялся, а потом стал кашлять.
Я снова вскочил:
— Полковник, брось! Я не заступался, а сказал, что тело нужно было отдать семье. И никого нельзя на помойке хоронить. И ты это запомни. Но если ты будешь так наезжать, пошли в курилку.
— Зачем я с тобой туда пойду? Ты и так еле
Пришла сестра:
— Пробатов, ты столы протирал сегодня?
— После обеда протирал.
— У телевизора всё залито чаем. И на полу.
— Ребята чифирят, а я здесь причём?
— Договаривались, что столы будут чистые. Меня не интересует, кто и что.
Я сказал Полковнику, чтоб он сам решал, что купить, но мне нужны сигареты нормальные, иначе я здесь задохнусь. Он, успокаиваясь, примирительно кивнул головой:
— Есть там дешёвое сало. А чаю куплю настоящего, крупнолистового. Здесь нужно добрый чифир варить.
— Нормально, — сказал я. — Пойду, уберу в столовой, чтоб гусей не дразнить.
Но в это время раздался крик сестры:
— Пробатов! Зуб рвать идёшь?
А! Наконец-то. Я долго не мог попасть к стоматологу. Теперь я торопливо оделся, и такой же алкаш, как и я, только более надёжный, повёл меня через больничный двор туда, где зубы рвут. Человек двадцать больных там собралось к тому моменту, как пришёл врач. Моя очередь, однако, была первой. Там был парень с нагноением челюсти, И я уже решил пропустить его вперёд.
Около часа к врачу косяком шли блатные. Никто не возмущался. Я меньше всех, потому что мне известно, как мало стоматолог получает в такой клинике, и чем ему кормиться? Он вышел неожиданно и указал на меня пальцем:
— Этот из кардиологии? Что у тебя?
Лет тридцати, ловкий, энергичный, решительный парень, он собрал у себя неплохую команду девчат, которые его подстраховывают. Возможно, кто-то из них может скрасить ему часы отдыха, потому что пашет он, как трактор.
— Да зуб, доктор. Хочу удалить.
— Давай, садись в кресло. Открывай рот. Какой? — он взял в руку щипцы и постучал по больному зубу. — Этот? Милый человек, ты скоро останешься без зубов. Что-то тебе с пародонтозом надо делать.
— Я знаю. Пока с деньгами туго.
— Когда откачают тебя — сейчас ты ещё мутный — зайди, поговорим. Я три шкуры не сдеру.
Внезапно он наложил щипцы и спросил:
— Так тебя как зовут?
Никакой заморозки. Он воткнул мне в висок сапожное шило и быстро вынул его.
— Михаил, — ответил я, а он ловко сунул мне тампон, так что и сплёвывать не пришлось.
— Чего ты напрягаешься? Не веришь мне? — с гордостью спросил он.
— Так я ж не знал. Доктор, это класс, — сказал я.
— Ну, давай, очухаешься — приходи.
Когда я вернулся в отделение, Полковник как раз резал сало, но мне нельзя было есть.
— Вот везёт.
— Я тебе ломоть отрезал и отдельно в холодильнике положил. Время пройдёт, и порубаешь. У тебя в тумбочке две пачки LM. Не обижайся. Потом что-нибудь придумаем. Интересно, а как твои израильские друзья, они тоже думают, как ты? На счёт террористов.