Я беременна от вашего мужа
Шрифт:
Когда зашла в прихожую, оказалось, что Вадим принимает душ. Мелькнула дурацкая мысль – один ли он там? А что? Если он отстранился от Глаши, то вполне мог обратить своё внимание на какую-нибудь молоденькую дамочку. Она ещё и детей ему способна родить, и скрасить его зрелые годы.
Но эта мысль показалась мне нежизнеспособной. В последнее время у нас с мужем был своего рода сотый медовый месяц. Когда супружеский долг исполнялся по пять раз на неделю, да и назвать его именно словом «долг» язык не поворачивался.
А ещё мне на память
Вадим говорил мне эти вещи, когда у него вот-вот должен был появиться ребёнок от Глаши. Говорил, зная две вещи: другая женщина вот-вот родит ему сына. И я не могла зачать как бы мы ни старались…
– О! Лизонька, а я уже чуть в федеральный розыск не подал, – проговорил Вадим, войдя в нашу спальню, где я опустилась на край постели и сидела, уставившись в пол.
Подняв на него глаза, я натянула на лицо улыбку.
– У меня были дела, – ответила уклончиво, встав и начиная переодеваться.
– И что это за дела поздно вечером, да ещё и без мужа? – промурлыкал Евдокимов, подойдя сзади.
Он обнял меня руками, притянул к влажному после банных процедур телу.
– Просто деловая встреча. Новый клиент хочет, чтобы я придумала жалюзи на очень нестандартное окно, – отовралась я первым, что пришло в голову.
Скинув с себя руки мужа, повернулась к нему и продолжила лгать:
– Извини, пожалуйста. Он вынес мне весь мозг. Зато, может, подсмотрю у него пару идеек для того, чтобы внести последние штрихи в Лёнькин дом.
Я говорила это специально, чтобы посмотреть на реакцию мужа. Сейчас, когда она предстанет передо мною, подсвеченная теми отблесками, которые проникали через определённую призму событий, возможно, я сделаю для себя новые выводы.
– Лёнькин дом, который скоро станет нашим, – напомнил мне Вадим.
Он улёгся на кровать, закинул руки за голову и принялся наблюдать за мною. Потом вдруг принюхался и спросил:
– Слушай, тебе не кажется, что у нас дома как-то странно пахнет?
Я приостановилась, накинула халатик и приподняла бровь. Неужели почувствовал аромат «Сельская Шанель номер пять»? Как забавно… Если он про духи Глаши, то эта история тянет на новый анекдот. Пришёл муж домой, а от его жены пахнет его же любовницей.
– Нет, не кажется. – Я сделала вид, что принюхалась. – И что это за запах по-твоему?
Евдокимов нахмурился, как будто что-то прикидывал в голове. Потом расслабленно улыбнулся и прикрыл глаза.
– Да нет, показалось, – ответил он. – Так ты ко мне не присоединишься? Лёня вроде сегодня поздно будет.
Вадим похлопал рядом с собой ладонью, на что я отрицательно качнула головой.
– Нет, прости. У меня сейчас будет голова забита тем, чтобы придумать жалюзи под это чёртово окно, – опять легко соврала я и, прихватив свои блокноты и ноутбук, вышла из спальни,
Лёня, как и обещал, пришёл ещё до полуночи. Когда из спальни донёсся храп Евдокимова, я выдохнула с облегчением. Теперь его из пушки не разбудишь, значит, мы с Леонидом можем спокойно всё обсудить. Хотя, как раз в способности говорить об этом без эмоций я очень сомневалась.
– Лёнь, надо кое-что обсудить, – сказала я сыну громким шёпотом, едва он появился в прихожей. – Пойдём на чёрную лестницу.
Сын свёл брови на переносице и весьма озадачился тем, как я себя вела и куда его звала, но просьбу мою выполнил. А как только мы оказались на переходном балкончике, я взяла и выдала Лёне всё. Говорить старалась коротко и чётко, без той окраски, которая сама по себе просилась на язык.
– Сегодня у меня была женщина по имени Глафира. Она – вторая жена твоего отца. С нею он повенчался в какой-то деревушке, она родила ему дочь пятнадцать лет назад, а сейчас вынашивает его сына. Тебе об этом что-нибудь известно?
На последних словах мой голос дрогнул, но прежде, чем я успела бы их произнести, уже поняла то, что мне было важнее всего в сложившихся обстоятельствах. Лёнька ничего не знал. Не знал, но поверил мне, что называется, с первых трёх нот.
Он побледнел, вперился в меня неверящим взглядом, а сам покачнулся и ухватился руками за железные перила.
Дышал тяжело и надсадно, переваривая услышанное, а потом низко наклонил голову и проревел:
– Я его убью!
– Тише-тише! – взмолилась я, встав так, чтобы не дать сыну броситься назад, в квартиру, где он бы накинулся на спящего отца и, чего доброго, впоследствии сел по статье сто пятой. – Пока твой папа не в курсе, что я узнала про его вторую семью.
Лёня посмотрел на меня таким взглядом, от которого мне захотелось провалиться сквозь землю. Будто это не Евдокимов был самой распоследней сволочью, а я.
– Только не говори, что простишь его и будешь с ним жить! Мама, скажи, что это не так! – взмолился он.
В словах сына сквозила такая обида, что в груди моей тут же родилось и запылало ярким пламенем чувство острой благодарности.
– Конечно, это не так. Я не останусь с ним после того, что узнала. Но мне нужны твёрдые факты перед тем, как мы с ним сядем и я выложу всё, о чём мне рассказала Глафира.
Сделав паузу, я добавила:
– Завтра, например, планирую съездить в ту церковь, в которой твой папа обвенчался с другой. И выяснить, как вообще допустили такое кощунство.
Меня аж передёрнуло от того, какие чувства вызывал во мне именно этот факт. Вадим был обвенчан с другой… Он взял её в жены перед самим Господом Богом…
– Расскажи всё ещё раз, – попросил меня Лёня. – Как можно подробнее.
Он уже взял себя в руки, и теперь уже я не опасалась смертоубийства. Только возле рта сына пролегла едва заметная складка, и я подозревала, что она уже никуда не денется.