Я беременна, профессор!

Амелия Борн

– Я тут рыбку тебе привез. Сейчас есть будем, – сообщил мне дед и я, молча кивнув, с блаженством рухнул в кресло, устало вытянув вперед ноги. День получился суетным – на совещании в клинике решали какие-то настолько важные вопросы, что я уснул уже через пятнадцать минут. А проснулся от ужасного осознания, что высокое собрание все еще не разошлось, а у меня важная пациентка.

Конечно, Серафима Петровна (это моя ассистентка) прекрасно знала, что нужно делать, но я, как правило, предпочитал контролировать все сам.

– Держи, поешь, –

сказал дед, вручая мне тарелку, а сам полез в холодильник. Что он хотел там найти, я не знал, но зато знал, чего бы он найти не хотел.

Но таки нашел.

– Это что за грибы? – поинтересовался дед, доставая с полки банку с одним из моих сокровищ.

– Не трогай! – предупредил я. – Это яичник.

– Батюшки! – охнул он, спешно возвращая банку на место. – Зачем он здесь?

– Все для науки, – откликнулся я.

И это было действительно так. Я не уставал раздвигать границы того, что было уже изучено до меня, в надежде найти то, что еще никому не известно. И друг-патологоанатом в этом плане мне был очень кстати.

Закрыв холодильник с таким видом, что стало ясно – вся рыба достанется сегодня мне одному, дед опрометчиво решил присесть на диван.

И в тот же миг с дивана донесся надрывный звук. Дед, схватившись за сердце, вскочил на ноги с такой скоростью, с какой даже ради рабы не скакал.

– Ты сел на шлюшку Молли, – спокойно пояснил я, кладя в рот первый кусочек рыбы.

Дед испуганно перекрестился. Потом спросил:

– Ты что, завел резиновую женщину?!

Я кинул на него удивленный взгляд. Зачем мне резиновая? Мне и живых хватало с лихвой. К тому же резиновые женщины не могли рожать, а значит, не представляли из себя никакого интереса.

– Это всего лишь кошка, – невозмутимо пояснил я.

Молли, словно понимая, что речь шла о ней, поднялась с дивана, изящно потянувшись. Зевнув с царским достоинством, села обратно, предварительно кинув на деда оскорбленный взгляд.

Дед от такой встречи явно растерялся. Я так и видел, как его мысли удивленно мечутся от факта того, что я вообще завел кошку, к тому, что назвал ее шлюшкой Молли.

– И давно у тебя это… животное? – спросил он наконец.

– Что-то около месяца.

И, чтобы дед дальше не ломал голову, добавил:

– Прибилась к моей двери как-то ночью и орала, мешая спать. Я вышел шугануть ее и обнаружил, что она рожает.

– Господи Иисусе, – пробормотал дед. – Но зачем ты назвал ее шлюшкой Молли?

Я искренне не понимал его удивления.

– Вообще-то, это комплимент, – заявил я.

– Давно ли слово шлюха стало комплиментом? – дед перекрестился еще раз. Я наблюдал за этим с привычным скепсисом. Для меня не было иного божества, кроме науки. И иного чуда, кроме чуда рождения.

– Эта кошка осчастливила как минимум одного кота – разве это не прекрасно? – откликнулся я и, спешно доев рыбу, собирался было улизнуть в спальню, да не тут-то было.

– Жениться тебе надо! – заявил дед и тут уже я сам чуть не перекрестился.

Ну

уж нет, наука не терпит конкуренции! В этом я убедился в очередной раз, когда от меня ушла последняя девушка, с которой я встречался. А ведь эта еще была из лучших! Мне казалось, что она понимала меня, насколько вообще ученый-физик может понимать репродуктолога. Однако и Лера не выдержала содержимого моего холодильника. Да и мозга тоже.

В этом плане мои студенты были настоящей отдушиной. Не все, конечно. Были и безнадежные настолько, что я не был уверен, что они способны хоть кого-то оплодотворить. Что естественным путем, что искусственным.

Впрочем, та любопытная девица… Иванова, кажется, подавала определенные надежды. Точно, нужно позвонить Ивановой. Только другой – той, что была сегодня у меня на приеме.

– Дед, у меня срочный деловой разговор, – заявил я, скрываясь в спальне.

После трех тщетных попыток дозвониться Ивановой, я отложил телефон в сторону. Оставалось надеяться, что все действительно прошло так хорошо, как уверяла в том Серафима Петровна. Ну а пока я собирался заняться планом для лекции.

Он так и не позвонил. К вечеру воскресенья я окончательно поняла, что Поклонский или забыл обо мне или вообще звонить не собирался. Это меня так расстроило, что я даже не подошла к телефону, когда мне настойчиво звонили девчонки. И вообще подумывала о том, чтобы не идти на лекции к профессору. Хотя бы в понедельник, а дальше посмотрим.

Но в университет все же пошла. Во-первых, остальные предметы ни в чем не провинились. Во-вторых, я рассчитывала хоть глазком увидеть Поклонского и понять, что он вообще обо всем этом думает.

– Ну, Иванова! Мы уже собирались вызывать поисково-спасательный отряд! – объявила Людка, глядя на меня въедливо.

– Признавайся, вы с Веником пропали на все выходные в любовном угаре? Как Поклонский в постели?

Я мрачно посмотрела на Таню и вздохнула. Уж если я и пропадала в угаре, то назывался он телефононезвонительным.

– Профессор хорош. Только не в постели, а как врач. Так хорош, что назначил мне целый осмотр, с узи и анализами.

– Уляля! Вот это у профессоров игрища!

Теперь такого же взгляда заслужила Люда.

– Никаких игрищ. Все это проделала со мной его сотрудница. Профессор так и не явился.

– Поняяяятно, – протянула Таня. – Ну, значит, свидания в клинике – не лучший вариант.

Да уж! Тут не поспоришь. Чтоб я еще раз пошла к нему на прием? Никогда в жизни!

– И если учесть, что он обещал мне позвонить и так и не позвонил…

Я не договорила. Пожала плечами и махнула рукой.

– Ладно, идем. Учеба не ждет.

В кафе меня настигло очередное разочарование. Альберт Венедиктович попросту окинул наш столик беглым взглядом и на этом… все. Сел на свое место, принялся за кофе. Это сначала как будто окунуло меня в ледяную воду, а потом разозлило. Пропустить лекции у Поклонского? Теперь ни за что!