Я - богиня ни свет, ни твоя
Шрифт:
– Не открывай дверь! Ни в коем случае не открывай черную дверь! – послышался женский голос, а я видела, как мелькнуло сверкающее белоснежное платье, за подол которого вцепилась изо всех сил, поднимаясь и возмущаясь произволу.
Передо мной была сверкающая красавица в белом, а я отчаянно оттаскивала ее от зеркала, дергая за подол. Она шагнула в мою прихожую, а я бросилась за ней, натыкаясь на преграду.
– Выпусти меня отсюда! – орала я, колотя рукой по стеклу, которое тут же стало обычным. – Я кому сказала!
– Теперь ты – богиня света! – произнесла красавица, стоя по ту сторону зеркала.
– Я не хочу быть никакой богиней! –
– Теперь ты – богиня! – снова произнесла красавица, положив руку на зеркало, пока я пыталась плечом выбить стекло, как видела в фильмах.
– Почему я? – заорала я, скребясь по стеклу и понимая, что бессильная что-то сделать.
– Потому, что этому миру ты не нужна. Ты не оставила бы после себя ничего важного и нужного, - вздохнула красавица, а я видела ее светлые волосы и грустные глаза. От ее пальцев исходило сияние, но с каждым разом оно угасало. – Если бы не я, завтра твоя жизнь оборвалась бы по какой-нибудь трагической случайности. Твой мир уже вычеркнул тебя из списков живых. Не благодари! Я отдаю тебе свой дар, свой храм и свое зеркало. Только не вздумай открывать черную дверь! Никогда!
Яркая вспышка отбросила меня в сторону, ослепив и оглушив, а я потерялась во времени и пространстве, видя перед собой бесконечный калейдоскоп сверкающих огней. В моих руках был обрывок чужой юбки, а в удаляющейся раме прямоугольника исчезала моя прихожая, мое пальто, моя сумка, небрежно заваленная на бок.
– Нет! – заорала я, видя, как красавица осматривается по сторонам, а потом бросает взгляд в мою сторону. Невидимая сила тащила меня, я видела, как красавица делает шаг и тут же падает. Спасибо, Андрюша… Оттаял!
Глава вторая. Светит, но не греет…
Я лежала пластом на полу, чувствуя себя настоящей звездой. Яркий свет бил в глаза, ослепляя меня и заставляя жмуриться. Мне казалось, что от такого света у меня медленно вытекают глаза. Расплывчатые очертания белоснежных колон, идеально чистый белый пол, от которого свет казался еще ярче и огромный купол, в котором стоял световой столп, создавали у меня стойкое и неизгладимое впечатление, что я умерла.
Пока я медленно приходила в себя, пытаясь вспомнить не только где я, но и кто я, послышался странный звук, словно кто-то стучится в дверь. Осмотревшись по сторонам, я услышала странный звук, словно кто-то ломится в дверь.
– Уничтожить богиню! – слышались отдаленные возмущенные голоса, а я потрясла головой, прислушиваясь и пытаясь понять, что происходит. Я смотрела на свои руки, видя, как они светятся странным светом, словно я положила их на лампу. От пальцев исходило свечение, а я удивленно разглядывала его, собирая пальцы в кулак и снова распрямляя.
Я подняла глаза на столп света, видя парящее над полом зеркало в белоснежной раме. Рама искрилась, словно первый снег, а я подошла поближе, видя, как зеркальная гладь светится, показывая странные картинки. Белоснежная статуя женщины, держащей над головой что-то напоминающее подсолнечник, покачнулась. На шее у статуи и на руках были веревки, а под ней виднелось лоскутное одеяло, которое бушевало и перекатывалось складками. Присмотревшись, я поняла, что это – не одеяло, а целая толпа людей, собравшихся на площади под палящим солнцем. Статую снова накренилась, а люди стали разбегаться. С грохотом мраморная женщина упала на землю, разлетаясь на осколки и поднимая облако пыли, сквозь которое
– Мы больше не поклоняемся богине света! – слышался крик, а толпа с радостью воспринимала смену пантеона. Мне искренне было жаль богиню, которая умерла с тем же божественно-невозмутимым лицом. – Да здравствует тьма! Наши глаза устали от света! Она сотню лет ослепляла нас, а теперь мы видим истину!
Прямо вижу, как богиня ходила и выковыривала каждому глаза. Люди доставали черные тряпки размахивая ими так, словно собирались устроить генеральную уборку.
– Мы умрем! Мы все умрем! – послышался истерический незнакомый голос, а зеркало помутнело. – Все пропало! В нас мало того, что никто не верит, так теперь еще и … О! Амальгамочка моя!
– Кто это? – настороженно спросила я, снова прислушиваясь. – Кто это сказал?
– Это я! – нервным фальцетом вещало зеркало, пока я пыталась понять, как оно разговаривает. – Они сломали еще одну нашу статую! Еще одну! Прямо на площади! Я говорил тебе, что добром этом не кончится! Говорил! А ты что? В нас никто не верит!
Зеркало истерило, а я сделала шаг назад на всякий случай.
– Конечно, не верит, - послышался бархатный голос, пока зеркало икало и что-то лепетало, показывая, как крушат маленькие статуи возле какого-то монументального сооружения, выражая первобытный восторг радостными междометиями. – Ты пыталась сделать людей праведными и добродетельными, проливая свет на их поступки, карая за преступления и темные помыслы, но люди обманули тебя … Они научились прятать пороки в глубинах своих душ, а теперь они сняли маски… Рано или поздно это должно было произойти…
Я осмотрелась по сторонам, понимая, что это было не зеркало. Напротив зеркала стояло кресло, похожее на стул, и я подозрительно прищурилась в его сторону.
– Они уничтожат тебя, - послышался тот же тихий, вкрадчивый голос, а у меня уже закрались подозрения. Я внимательно смотрела на стул и прислушивалась к истеричным воплям зеркала: «Я чувствую себя разбитым! Нужно что-то делать!».
– В каждом человеке есть свет и есть тьма. Чтобы ты ни делала, тьма из душ никогда не исчезнет, - шептал зловещий голос, пока я внимательно наблюдала за стулом, подозревая, что судьба к нему регулярно поворачивается не тем местом. – Твои усилия пошли прахом…
– Нет, я понимаю, что ты и так обижен судьбой, - начала я, глядя на белый стул, который стоял неподвижно. – И вся жизнь твоя – сплошная попа, которая тебя греет! Но давай хоть ты не будешь бухтеть? Мне уже зеркала с головой хватает! Так что стой на своих трех ногах и молчи в сидушку! Не хватало, чтобы еще какой-то стул тут депрессировал!
Стул внезапно умолк, а я осмотрелась на предмет говорящей мебели, радуясь, что здесь нет бухтящего шкафа, стонущей кровати и злобной тумбочки, караулящей мизинцы.
– Я – стул? – послышался удивленный голос, пока зеркало верещало: «Все пропало, богиня! Все пропало!».
– Все, прекратите! Прикиньтесь мебелью! – раздраженно отмахнулась я. – Ладно бы холодильник орал: «все пропало!», тогда можно было бы панику колотить!
– Богиня! Число верующих падает с каждой секундой! – ныло зеркало, показывая мне многочисленные акты вандализма. Люди размахивали черными тряпками. – Это еще не все новости к этому часу! Шесть храмов по всему миру разрушены!