Я больше не шучу

Серова Марина Сергеевна

— Я сама все сделаю, — уверила я блондинку. — В лучшем виде! Только ходить ей трудно, как быть?

— Возьмите в процедурной коляску.

— Можно? — обрадовалась я.

— Конечно… — захлопала глазами сестричка, видимо, не совсем уверенная в адекватности моего поведения.

Я поспешила в процедурную.

— Я за коляской, — сообщила я необъятных размеров тете, хлопотавшей над пациентом. Халат полнил ее еще больше, ведь, как известно, белый цвет вообще коварная вещь для обладательниц больших животов.

— Ты

новенькая? — спросила тетка. — Я тебя не знаю.

— Мне нужно отвезти на рентген больную из двадцатой палаты. — Я уклонилась от прямого ответа.

— Бери. — Она показала на стоявшую в углу коляску. — Только осторожнее с ней.

— С кем? — заволновалась я.

— С коляской, конечно! За угол не задень!

Все правильно, а я уж было подумала, что она о человеке побеспокоилась!

Я была уже у двери, но не торопилась покидать процедурную. Это все, конечно, хорошо, но что делать дальше? Просто взять и покатить Александру Ивановну на улицу, мило улыбаясь гориллам? Больше пяти метров нам попросту не проехать!

Думай, Евгения, думай! Вспоминай Чейза, мисс Марпл, Максвела Смарта, наконец! Именно приколы последнего навели меня на сумасшедшую мысль.

Я подкатила коляску к палате, в которой находился тот самый дед, что напугал нас среди ночи.

Если бы я не была в халате, то вряд ли бы рискнула зайти в мужскую палату. Хотя когда тебе в спину дышит пистолет…

В палате все четыре кровати были заняты. Это еще раз доказывает, что, согласно статистике, мужчин у нас чуть больше, чем особей противоположного пола, к тому же руки и ноги они ломают чаще, чем мы, поэтому кроватей для них в хирургическом отделении в два раза больше.

Мой старичок громко храпел на своей койке, демонстрируя свои темно-синие трусы, напоминающие паруса пиратского корабля при полном штиле.

Присутствующими при этой идиллии были трое молодых людей разных степеней покалеченности, которые яростно резались в карты, сотрясая воздух междометиями типа: Блин! Е мае! Твою мать и так далее.

Я напустила на себя уверенный вид и встала посреди палаты, уперев руки в бока.

— Парни, быстро на перекур!

— Да мы только что курили! — произнес обросший щетиной дядя с перебинтованной левой рукой.

— Еще покурите, ничего страшного.

— Да в чем дело-то?

— Срочная дезинфекция от тараканов. Потом доиграете.

Парни нехотя поднялись со своих мест и поплелись к выходу.

— А как же дядя Жора? — указал один из них на спящего деда.

— Ничего страшного. Я насыплю порошок, толь ко и всего.

— Может, и нам можно остаться?

— Нет уж, марш на перекур.

Оставшись наедине со спящим дедом, я, не теряя даром времени, схватила его вещи: безразмерные штаны, полосатую рубаху, засаленную кепку, очки, из-за отсутствия которых он той ночью попал в нашу палату, и деревянную палку с ручкой.

Покидав

все это (кроме палки, разумеется) в чью-то висевшую на спинке кровати простыню, я осторожно вышла из палаты.

Бросив в коляску узел с одеждой, я покатила ее к женскому туалету, косясь на двоих бандитов, обсуждавших друг с другом похождения по девочкам.

На всякий случай заперев изнутри дверь туалета на швабру, я постучала.

Дверь кабинки долго открывалась, и наконец я увидела изнемогающее от боли лицо Александры Ивановны.

— Я больше не могу…

Откинув назад голову, стукнулась о дюймовую трубу сливного бачка, покрашенную в синий цвет.

— Вам плохо?

— Болит… Снова болит…

Я полезла в карман халата и извлекла ампулу и шприц.

— Сейчас все устроим.

Фермерша безропотно обнажила исколотое плечо, и я сделала очередной укол.

— А теперь вам нужно надеть вот это…

Александра Ивановна, брезгливо взглянув на бесформенные штаны, спросила:

— Это так необходимо?

— К сожалению, да. Одевайтесь.

В этот момент в дверь кто-то дернулся. Снаружи послышались голоса.

— Скорее!

Я помогла фермерше влезть в одежду дяди Жоры, который до сих пор дрых на своей кровати и не подозревал о том, что его попросту ограбили. Дай срок, дядя Жора, мы вернем тебе одежду, и не простую, а золотую.

— Садитесь, быстрее!..

Я осторожно усадила Александру Ивановну в кресло, прикрыла ее протертым до основания синим байковым одеялом и распахнула дверь.

Возле туалета уже образовалась очередь из больных женщин, которые полушепотом обсуждали причину нашего долгого пребывания в сортире. Они проводили нас настороженным взглядом и буквально ворвались в туалетную комнату…

Подобрав Александре Ивановне волосы, я водрузила на голову фермерши засаленную кепку и насадила на нос очки, в которые ни черта не было видно.

Теперь вперед!

Я толкала коляску перед собой, направляясь к лифту, который находился почти у самого выхода из хирургического отделения. Потом нужно будет опуститься на первый этаж, затем по специальному бетонному спуску съехать во двор и бегом мчаться к машине.

Мы остановились у лифта, и я нажала кнопку вызова. Где-то наверху заурчало, словно у дворняги в желудке. Пошел, родной!

Краем глаза я увидела, как парни, дежурившие у окна, отделились от подоконника и направились в нашу сторону.

Это меня мало устраивало.

А может, они решили просто пройтись по коридору и мы их не интересуем?

Мои наивные ожидания не оправдались. Когда лифт открылся на нашем этаже и я закатила коляску внутрь, бандиты зашли следом… Один из них закрыл дверцы, после чего лифт мог двигаться дальше, а другой протянул руку к замершей в инвалидной коляске Александре Ивановне…