Я буду твоим единственным
Шрифт:
Я знала, что он такой. И любила его в том числе за его правильность. Он был очень хорошим, отзывчивым, небезразличным человеком. Он был моим стимулом и моим ориентиром.
Мы не виделись пять лет, и я понятия не имею, каким он стал. Кому душу продал, чтобы вернуться в оперблок. Может ли он поставить под угрозу здоровье человека просто потому, что держится за должность?
Сегодня его работа, как и всегда, идеальна. Сильные мужские руки, уверенные четкие движения. Он профи. Я три года работаю на травмах, но ни разу не видела
Конечно, я соглашусь с ним работать. Такой шанс упускать глупо. И буду наблюдать. Мои глаза не застелены флером слепого обожания, как у Алисы. И если он ошибется — я увижу. И донесу на него.
– Софья Ашотовна, я бы хотела перейти на плановые операции, - говорю я Старшей.
Нас в ее кабинете трое. Я, Ашотовна и зав, который присутствует здесь исключительно для того, чтобы старшая медсестра не тянула с ответом. Она только-только пришла на работу, и тут мы с сюрпризом.
Ветров оперся спиной о подоконник, сложил на груди руки. И, судя по скучающему выражению лица, ему глубоко по фигу, где Софье Ашотовне брать экстренную медсестру, как менять графики и прочее. Не его головная боль.
Выглядит он, к слову, превосходно. И не скажешь, что всю первую половину ночи наводил порядок в приемнике, общался с полицией, а во второй половине — оперировал. У него начался новый рабочий день: обход, затем плановые операции. Сна ни в одном глазу, Илья Викторович свеж, как весенний ветер. Еще немного, и я поверю в третий глаз и ногти-скальпели.
Нет, те обезболивающие точно были не его. Мне, видимо, просто хочется найти в нем хоть какой-нибудь изъян, чтобы так сильно не восхищаться его работой.
– Ты уверена, Полина?
– спрашивает меня Ашотовна.
– После сменного дежурства сложно перестроиться.
– Да, более чем. А мой парень будет просто счастлив, - добавляю я. На Ветрова не смотрю. Не хочу видеть его реакцию. Понятия не имею, почему кожу покалывает. Жжет так, что хочется обнять себя и поежиться. Он ведь не рассчитывал на то, что зря учил меня пользоваться презервативами?
Пару раз нервно моргаю.
– Хорошо. В понедельник подойдешь, решим по новому графику. Эту неделю доработаешь как раньше, за пять минут такие вопросы не решаются!
– она резко оборачивается на зава, тот медленно кивает. Серьезный, внимательный. Ноль эмоций.
– Спасибо. Я тогда домой?
– смотрю на Старшую, потом на зава.
Илья снова покровительственно кивает, и я ухожу. Сережа сегодня работает с десяти, поэтому он успевает встретить меня у больницы и отвезти домой. Когда сажусь в его дорогую немецкую машину, чувствую на себе взгляд.
Но, когда оборачиваюсь, никого в окнах не обнаруживаю.
Глава 10
Полина
– Расскажи мне о своем бывшем.
Мой взгляд врезается
Да, у тети Полины можно завтракать и обедать под мультики. А еще можно есть сладости без меры и не спать до полуночи. Мия, как обычно, поморщит нос, но промолчит. Мои правила она знает - не нравится, не оставляй у меня своего ребенка.
Кстати, больше всего моему переводу на пятидневку обрадовалась именно сестра. Я прям видела, как загорелись ее глаза! Она запрыгала на месте, потом схватила меня за плечи и завопила:
– На следующие выходные ничего не планируй, я их забиваю! И еще на одни! Я мать-одиночка, у меня льготы!!
В ответ я рассмеялась и кивнула.
Никто, кроме меня, Мие с ребенком не помогает, ее можно понять. Иногда ей хочется уделить время себе. Сходить на свидание. Да просто полежать в ванне в одиночестве! Нина растет домашней и зависимой девочкой, мы в садик-то два года назад отдавали ее со слезами на глазах.
– Ложкой маши поактивнее, юная леди, - говорю я племяннице.
– А то я сейчас доберусь до десерта и ничего тебе не оставлю, ты меня знаешь!
Нина кивает и зачерпывает побольше каши. Начинает активно жевать. Она прелесть, обожаю эту девочку.
Опасная просьба Сережи все еще висит в воздухе.
– Зачем?
– спрашиваю я. Наши уютные отношения трещат по швам. И я понятия не имею, как их спасать.
– Да вот хочу ему морду набить. Я так понимаю, он что-то с тобой сделал такое, что тебе теперь сложно открыться и довериться другому мужчине.
Пожимаю плечами.
– Набей. Ты ведь знаешь, что он работает в моей больнице. Если не дежурит, то в пять-шесть вечера он обычно свободен.
Повисает пауза.
– Ты правда этого хочешь?
– спрашивает Сергей.
– Нет.
– А зачем тогда говоришь?
– улыбается.
– А зачем говоришь ты?
– поднимаю глаза и смотрю на него.
– Мы ведь все обсудили в среду. Ты заверил, что не будешь ревновать. Точно так же как я не ревную, когда ты в командировках живешь с коллегами-девушками в одной корпоративной квартире.
– Если он тебя обидит или начнет домогаться...
– Да, конечно, первым делом я позвоню тебе. Даже не сомневайся.
Сергей решительно кивает.
– Я всё, наелась, - Нина отодвигает полупустую тарелку — и да, доедать у меня тоже необязательно. Малышка смотрит на меня.
– Можно теперь печенье?
– Налетай! Как раз немного остыли.
В кухне, к слову, стоит умопомрачительный запах свежей выпечки.
Я действительно напекла два листа творожных ракушек. Сфотала и отправила Вере и Насте. Они обе одновременно ответили, чтобы я прекратила лгать, будто эта красота моих рук дело. Я долго смеялась над их сообщениями. Да, все меняется, теперь Поля варит каши и печет печеньки.