Я буду твоим единственным
Шрифт:
– Мне было всего двадцать!
– Почему он не слышит, что я говорю? Это ведь важно!
– Ты должен был приехать. Ты должен был что-то сделать! Я запуталась! Мне все говорили разное! Каждый — свое, я не знала, кому верить, я ничего не понимала!
– Я приезжал несколько раз, но ваша охрана меня даже на порог не пустила.
– Это не я. Я не знала. Видимо, Мия дала распоряжение.
– Для меня было важнее, что ты не подумала дать распоряжение — пустить меня. Я попытался перелезть через забор, чтобы забраться к тебе в окно, но у меня в то время слишком сильно болели руки.
– Я ни на чьи не отвечала. Мне было плохо.
– Мне тоже.
Я прижимаю тыльную сторону ладони к лицу и снова отворачиваюсь.
– Я тебя не бросала, - упрямо стою на своем.
– Я взяла паузу.
– Ты свалила в то время, когда меня чуть не посадили.
– Нет! Все было не так! Мне нужны были эти вещи. Я хотела побыть одной, но... мне очень нужны были вещи.
– Я приехал не ссориться. Все наши общие знакомые уверены, что это я оборвал наши отношения и бросил тебя. Я не буду ничего никому доказывать, пусть для всех так и останется. Но собрала вещи и съехала из нашего дома именно ты, Полина.
– Это был не дом. Съемная квартира. Временное жилье.
– Для меня это был дом. Наш с тобой. Такой, какой я мог нам позволить в то время.
Я быстро вытираю слезы и смотрю на соседку, которая идет в сторону магазина. Мы с ней особо не знакомы, но здороваемся. Быстро моргаю.
Илья сидит рядом и тоже молчит. Я набираюсь смелости и бросаю на него быстрый взгляд — он откинулся на сиденье и прикрыл глаза. Я могу уйти отсюда немедленно и закончить этот разговор. Но мне хочется остаться.
– Расскажи, как все было. На самом деле.
– Зачем?
– он открывает глаза, и я снова опускаю свои.
– Нам нужно это обсудить.
– Я не вижу смысла ворошить прошлое. Сейчас уже все хорошо. Мы оба достигли всего, чего хотели. Я успешный хирург, ты — замечательная медсестра. У нас все нормально.
– Я не виновата. Я не хотела разводиться! Почему ты этого не понимаешь? Мне говорили, что ты специально. Что ты убил папу. Из-за мести, денег, из-за... Что ты чудовище. Я не знала про твои травмы, Артем сказал, что ты в порядке. Я думала, ты не хотел помогать папе, когда я умоляла об этом! Мне все об этом говорили.
– Ты не виновата. Мы просто не справились с ситуацией. Я не собирался драться с твоим отцом, я ехал за тобой. Чтобы надавать тебе по заднице и забрать. Твой отец был в отчаянии, люди в таком состоянии готовы на разное. Я волновался. И судя по твоей разбитой голове — не зря. Но я не ожидал, что охранник твоего отца меня встретит ударом в живот, по башке. Потом наступит на пальцы. Потом меня допрашивали. Долго. У твоего отца куча друзей, которые во что бы то ни стало хотели отомстить. Они знали о нашем с ним серьезном конфликте.
– Они все от нас отвернулись, когда мы обеднели.
– Но в то время прессинг был сильным. Мне звонили с угрозами, даже приезжали к моим родителям. Рассказывали, какую мразь они вырастили. Перепугали маму до смерти. После этого я поменял номер.
–
– Прошло уже больше месяца как ты не звонила.
– Но ты мог бы все равно сообщить мне! Я хотела позвонить. Когда почувствовала, что готова.
– Ты могла бы его узнать, Полина. При желании.
– Я пыталась, но никто не хотел со мной разговаривать.
Илья молчит некоторое время.
– У кого ты спрашивала, Поля?
– Я не помню. У всех подряд.
– Потому что ни у кого, - он вздыхает.
– Ты не помнишь поименно, потому что не спрашивала ни у кого.
– У Яра точно. Он рявкнул, что не в курсе.
– Он и был не в курсе, мы не общались в то время. У них с Катей были серьезные проблемы, он выпал из жизни. У кого еще?
– У Даши, - говорю тише.
– Даша — истеричка. Она может годами не общаться с людьми. Тебе ли не знать. Сколько раз ты нас мирила?
– Она сказала, что твои родители не хотят меня ни видеть, ни слышать. Чтобы не вздумала сунуться. Что меня все ненавидят. Вообще все!
– И ты ей поверила.
– Я спрашивала еще, просто забыла у кого. Я вспомню. Илья, а что было потом? После комиссии?
Он пожимает плечами.
– Мы поговорили с Пушкиным. Он помог, договорился об операции в Новосибе. Все это было сложно, дорого, у меня ведь не было полиса. А у нас не взялись оперировать руки хирурга. Операция прошла херово, толку не было. Как ты понимаешь, врача, у которого чуть не отобрали лицензию, особо нигде не ждут. А надо было выбирать новую специализацию, все начинать с нуля. Искать деньги на учебу. Второй раз мне оплачивать ординатуру никто не рвался. Для меня это был полный пздц, я не представлял себя никем, кроме как хирургом. Мы с Пушкиным напились тогда в хлам, поговорили по душам. Он мне посоветовал сваливать в горячую точку, остыть, угомониться. Там уже принять решение. Как раз бабла заработать. Я сам понимал, что гнев берет верх, начал срываться на всех подряд. Все время хотелось драться. И послушался. Это было правильным решением.
– А потом? Что случилось потом?
Он пожимает плечами.
– Потом случилось много чего. За пять минут и не расскажешь. Это была целая жизнь.
– Без меня.
– Да. У меня закончились моральные силы долбиться башкой в глухую стену. А еще я злился, Полина. Сильно. Ты не представляешь, сколько человек мне говорили, что роман с дочкой Барсукова меня угробит. Куда я лезу? Я чувствовал себя полным идиотом, что пошел на это. По итогу остался один, стал инвалидом. Бежал из города.
– Я не вышла к тебе в ту ночь, потому что мне было очень плохо. Только по этому. Я тебя любила. Я клянусь, что безумно тебя любила. От этого мне было еще больнее.
– И хорошо, что не вышла. Ты бы не смогла заполнить дыру внутри меня. Это я потом уже понял.
– Мне было только двадцать, - я нахожу в себе силы и смотрю в его глаза.
В них нет ненависти. Только тепло.
– Я знаю.
– Я потом старалась. Я так старалась... чтобы ты узнал, какой я стала. Взрослой, сильной. Училась, работала. Я стала совсем другой. Я так хотела, чтобы ты приехал и увидел. И ты приехал, но Илья... пять лет!