Я бы тебя не загадала
Шрифт:
Так просто.
Ты мне нравишься.
– А ты мне нет, – отвечаю резко, а у самой трясутся руки.
– Другого ответа я и не ожидал, – хмыкает Никита, лишь на секунду выпуская эмоции, которые практически сбивают с ног.
Может, он и правда не знает, как общаться по человечески? Может, он просто закрылся от всех за ширмой безразличия, чтобы оградить себя от боли и переживаний?
Приехали!
Я думаю, как книжная героиня, что хочет спасти любимого. И у них же это как-то получается. Великая
Монстры остаются монстрами. Кобели – кобелями.
– Можешь оставить его себе, – киваю на телефон и собираюсь пройти мимо, но Никита обхватывает меня рукой за плечи и прижимает к груди.
Утыкаюсь носом в его шею и замираю. Не может человек пахнуть летним дождем, но я дышу именно им, уносясь в любимое детское воспоминание.
Дача дедушки и бабушки. Льет как из ведра. Бабуля носится по огороду, причитая, что погибнут ее помидоры, а дед тихо курит на крылечке и улыбается, глядя на любовь всей его жизни. Как же я по ним скучаю…
– Почему ты такая вредная, Ань?
– А почему ты такой?.. – не могу закончить мысль, потому что у меня есть два варианта и один противоречит другому.
Такой отталкивающий и притягательный одновременно.
– Пара часов, Ань. Ты можешь уйти в любой момент, – хрипотца его тихого голоса отзывается мурашками вниз по шее.
– Я хочу уйти сейчас.
– Сейчас я тебя не отпускаю. Эта поправка действует только через полчаса.
– Ты – диктатор.
– А ты – вредина.
Никита подталкивает меня к открытой двери. Поднимаю голову, чтобы послать его вновь к черту и… Пропадаю. Он меня отравил. Гребаный ядовитый Клим!
– Это только, чтобы вернуть свой телефон, который ты взял в заложники.
Фыркаю и сажусь на переднее сиденье. В голове хаос, в чувствах раздрай. Не понимаю, что творю. Сама себя ненавижу, но как только рядом появляется лицо Никиты, который тянется, чтобы застегнуть ремень безопасности, ненависть исчезает и приходит предвкушение. Я как эмоциональный наркоман. Так давно уже не чувствовала чего-то подобного, что, кажется, срываюсь за дозой прямо сейчас.
– Конечно, Анют. Я так и понял, – говорит Никита и закрывает дверь.
Ловушка захлопнулась. Снова…
– Ты можешь вести спокойнее? – спрашиваю, когда в очередной раз врезаюсь плечом в дверь.
– Ты боишься?
Никита выруливает на встречку, а я вжимаюсь в кресло и втягиваю голову в плечи.
– Просто жить хочу. Желательно долго и счастливо, а не умереть с тобой в один день.
– Не волнуйся, я тоже пока не собираюсь на тот свет, а значит, если ты со мной, то ты в безопасности.
– В безопасности? – нервно усмехаюсь, вздрагивая, когда мимо нас проносится машина. – Стебешься?
– Нет. Расслабься.
Расслабиться? Как?! У меня уже пальцы
Провожаю взглядом дома частного сектора. Чисто по направлению можно предположить, что мы движемся к выезду из города.
В безопасности? Ну-ну…
Что-то я не чувствую себя в безопасности, скорее в очень большой опасности и не только из-за манеры вождения Никиты, а из-за него самого.
– Куда мы едем?
– А куда ты бы хотела?
– Ты все время отвечаешь вопросом на вопрос?
– А ты? – Клим поворачивает голову, бросая на меня острый, как клинок, взгляд.
– С тобой невозможно разговаривать, – качаю головой, опуская подбородок.
– А что, по-твоему, мы сейчас делаем?
– Вот! Опять! – резко разворачиваю корпус, тыча в него пальцем.
Никита бесстрастно смотрит перед собой. Дьявол! Даже в профиль он очень хорош. С него бы портреты писать. Ровный нос, чувственные губы. Нижняя немного выделяется. Так и хочется к ней прикоснуться. И эта дурацкая челка, что ему так идет.
Уголок губ Никиты приподнимаются, а черты лица смягчаются. Да он просто смеется надо мной!
– Ладно. Тогда я вообще больше не буду разговаривать с тобой. Сколько там уже прошло? Еще минут двадцать и ты отвезешь меня домой, – отворачиваюсь и утыкаюсь носом в холодное стекло.
Вижу, как мы проезжаем знак с перечеркнутым названием нашего города, и немного напрягаюсь. Как-то все это… странно. Куда он меня везет? Зачем?
– Был уговор на два часа, Аня.
– Но я могу уйти и раньше.
– Уйти можешь. Только вот идти тебе придется о-о-очень долго…
Теперь до меня доходит, к чему эта поездка. Он подстраховался.
– Что?! Ты офигел?!
– Можешь включить музыку, если хочешь. Ехать нам еще прилично, – спокойно отвечает Никита.
Иногда у меня складывается ощущение, что его вообще невозможно вывести из себя. Пуленепробиваемый демон!
– Какие антидепрессанты ты принимаешь? Я тоже так хочу, – бурчу, тыкая пальцем на все кнопки магнитолы.
Клим одним точным движением запускает поющую машинку, и салон наполняет мягкий и глубокий Дип-хаус.
– А со словами что-нибудь есть? – недовольно произношу я.
– Ань, я работаю в караоке уже лет шесть. «Поющих трусов» мне хватает и там, так что в моей машине звучит только это. Не нравится, можешь выключить и слушать мотор.
– Шесть лет? В одном караоке?
– Нет, конечно. Такие заведения редко живут так долго. Их было… Около десяти или двенадцати. Точно не помню.
– В городе столько нет.
– А ты что считала?
Да. Считала. Я была почти во всех. Возможно даже в «Свинье». Я мало что помню из тех вечеров. Каждые выходные я сбегала из дома, чтобы потусоваться. Ветер в башке был такой сильный, что пострадали и тело и душа. Сейчас остается только жалеть об этом.