Я был аргонавтом
Шрифт:
— Да здравствует царь! Царь должен умереть! — скандировали трибуны.
Как это так? Царь должен одновременно и здравствовать, и умереть? И вообще, что здесь такое творится? Коллективное помешательство?
По площади, усыпанной мелким песком, расхаживал голый гигант, время от времени поднимавший руки к небу, а толпа неистовствовала неистовствовала: «Амик! Амик!». Это имя или боевой клич?
Мы остановились в недоумении, не зная, как вести себя дальше. А народ, между тем, продолжал скандировать, а гигант
— Может, уйдем потихонечку? — предложил кто-то из нас. Нет, не я, но даже самые задиристые из аргонавтов, вроде моего друга Геракла или Кастора, оказались в растерянности — а чего дальше-то? Вроде, никто на нас нападать не собирается, драться не с кем и делать здесь нечего. Что-то здесь странное, непонятное, а любых непонятностей следует избегать. Не лучше ли потихонечку развернуться, уйти отсюда, да и плыть себе дальше, по синему морю? Глядишь, на пиратов каких-нибудь наткнемся, отведем душу.
Внезапно с третьего этажа зиккурата донесся женский голос. Он был и нежен, но сумел перекрыть крики толпы:
— Морские странники! Доблестные герои! Кто из вас бросит вызов царю бебриков Амику? Кто из вас готов пожертвовать своей жизнью? Кто жаждет умереть или стать царем? Кто из вас желает получить в постель царицу?
— Да здравствует царь! Царь должен умереть! — надрывался народ. — Амик! Амик!
— Где же герой? — вопрошала женщина с зиккурата. — Кто хочет стать новым царем и отведать моих прелестей? Разве здесь нет достойных мужчин?
Аргонавты запереглядывались. От женских прелестей никто бы не отказался, но отсюда их не разглядеть. И почему нужно кого-то убивать?
Кажется, до меня первого дошло, в чем тут дело. В городе наличествует царица, а ее супруг, так называемый — фигура сменная. Исполняющего обязанности царя иногда следует приносить в жертву, заменяя его более молодым и удачливым.
А где я о том читал? И читал, да и фильм смотрел о Вавилене Татарском. «Generation П». Правда, главному герою, в исполнении Епифанцева, прежнего супруга богини убивать не пришлось, потому как Ефремова благополучно задушили и без его участия.
К нашей толпе неспешно подошел старик с посохом в руках. Сморщенный, с большими оттопыренными ушами, облаченный в белоснежный хитон. Добавить очки — вылитый Махатма Ганди.
— Мы ждали вас много дней, — сообщил старец. — Богам угодно, чтобы один из вас бросил вызов нашему царю Амику. Если он победит, то царя принесут в жертву, а победитель станет царем и супругом прекрасной Евдоры. Впрочем, царь Амик готов сразиться с каждым из вас по очереди.
— Я бы посостязался, но царем становиться не хочется, — буркнул Геракл. Прищурившись, сделал ладонь козырьком, рассматривая женскую фигурку. — Может, и ничего? Сейчас схожу, башку этому Амику оторву, потом проверю.
— Если ты царем бебриков станешь, кто остальные подвиги
— Не, я в цари не хочу, — помотал головой Геракл. —Да еще у каких-то бебриков.
Похоже, огромный царь героев не слишком смущал, да и прелести царицы хотелось бы оценить, но стать правителем какого-то зачуханного острова никому не хотелось.
— Наша царица правит островом много лет и уже сотни царей принесены в жертву, — с гордостью сообщил старец. — Царь Амик побеждает своих соперников пять лет подряд.
Вот те на. А сколько тогда лет царице? И что, найдется дурак, покусившийся на прелести старухи?
— А если мы просто уйдем, не приняв вызов? — миролюбиво поинтересовался Ясон. — Мы не хотим ссоры с вашим народом и, никто из нас не желает смерти вашему царю.
— Если один из вас не вступит в схватку, то в жертву принесут всех, — улыбнулся старец. — Но вас станут убивать не как воинов, а как трусов. Или вы и на самом деле трусы?
Нет, старикашка не Махатма Ганди. И улыбочка у него поганая.
— Слушай, старый дурак, ты понимаешь, с кем имеешь дело? — возмутился Геракл, приподнимая огромный кулак. — Кого ты трусом назвал, дитё Ехидны?
Еще немного и герой бы уронил тяжкую длань на голову старика, но передумал и лишь вздохнул, опуская руку. Негоже полубогу пачкать священный кулак о старческую лысину.
А старикашка улыбнулся еще поганей и посохом показал наверх, на трибуны, где выстроились лучники, с уже наложенными на тетивы стрелами. И с зиккурата на нас смотрят десятки наконечников, отливающихся на солнце бронзой.
А там, откуда шел вход на площадь, где только что никого не было, появилась шеренга воинов, с круглыми щитами и хищными жалами копий.
Разметать эту шеренгу нам труда не составит, а вот лучники...А у нас, кроме Аталанты, лук никто не взял. А если бы и взяли, насколько бы это помогло?
— Саймон, становись рядом, — одними губами вымолвила Аталанта, уже изготовившаяся к бою, и я послушно встал за спиной девушки. Понимаю, стрела пробьет чешуйчатый панцирь вместе со мной, но хотя бы воительницу прикрою.
— Геракл и Тесей — берете на себя копейщиков, — принялся отдавать команды Ясон. — Все остальные...
Капитан не успел сказать, что должны делать остальные, как раздался голос:
— Ясон, давай попробую.
Ага, Перифой, друг Тесея. Это же на его свадьбу созвали старейшин кентавров, да там и убили.
Перифой — молчун, выделяющийся даже на фоне остальных немногословных парней.
— Не нужно, не останавливай.
А, это он Тесею, пытавшемуся вразумить друга.
— Знаешь, мне терять нечего, моя невеста и весь мой народ убиты, — проговорил Перифой, раздвигая народ и входя на площадь. — Кентаврам я отомстить не смог, зачем мне жить?