Я был на этой войне (Чечня-95)

Миронов Вячеслав Николаевич

— Сколько время?

— Уже час дня. Обед привезли.

— Ты, что, боец, рехнулся? Какой обед. Мы недавно пообедали.

— Да нет, вы спали сутки.

— Сутки?

— Да. Я приходил два раза вас будить, но вы не просыпались. Я докладывал. Думал, что вы умерли. Врач пришел, посмотрел. Сказал, что вы спите.

— Ты гонишь! Какой врач?

— Его фамилию не знаю. На Розенбаума похож.

— Наверное, Женька.

— Ладно, пошли обедать.

Мы пошли наощупь за бойцом. Неужели на самом деле умудрились проспать сутки? Как-то мало верится,

но судя по тому, что живот подводило от голода, похоже на правду. Интересное кино! А может, розыгрыш? На выходе из подвала по глазам резанул яркий свет. Грохот боя все нарастал. На первом этаже банка сидели и ели бойцы и офицеры. Нас приветствовали радостными возгласами:

— Здорово, сонное царство!

— Ну, и спать вы горазды, мужики!

— Так и войну проспите.

Тут мы поняли, что действительно проспали целые сутки. Подошли к прапорщику, который раздавал натовские пайки, взяли, отошли в сторону.

— Ну, что, Слава, думаешь?

— А что думать. Поспали да поспали. Нервы и так на пределе, вымотались. Еще хорошо, что вообще нас не забыли. А то могли просто списать на боевые потери, как пропавших без вести, вот и все.

— Элементарно могли, — подтвердил Юра. — С них станется.

— А где Сан Саныч? — спросил я у офицера из батальона связи.

— Сан Саныч будет через час. Нас тут посылали на помощь штурмующим, но мы их на хрен послали. Нет командира. Нет начальника штаба, а без них мы не пойдем на штурм.

— Тоже верно, — я кивнул головой. — А про нового командира никаких известий нет?

— Выходил пару раз по радиостанции на связь. Говорит, что не может пробиться, духи в городе активизировались. Войска в сторону площади не пускают.

— Значит, мы в «котле».

— В «котле», — подтвердил офицер.

— Мы не в «котле», мы — в заднице, — мрачно подвел итог Юрка.

— Юра, мы с тобой попали туда, когда пошли в военное училище.

— Это правда, — кивнул Юрка.

— Что еще говорят по поводу штурма?

— Пойдем брать. С нашей стороны атак еще не было. С остальных трех сторон уже попытки предпринимались, но по зубам настучали, те и откатились. Разведка уже ходила к зданию, там мрачная ситуация. Духи поставили в окна наших убитых и раненых. Есть и с нашей бригады. Многие еще живые. Привязаны за оконные рамы. Духи ими прикрываются.

— Понятно. «Живой» щит. Ублюдки. — Юрка становился все мрачнее.

— Значит, «танковую карусель» здесь не применишь.

— Какая там «карусель». Только в атаку идти. А они, сволочи, недоноски, перебьют наших.

— Не перебьют. Они у них как гарантия. Последняя страховка.

— Посмотрим. Когда, говорят, пойдем на штурм?

— Как Сан Саныч подъедет, тогда и пойдем. Ханкала уже достала нас своими приказами идти на Дворец. Поначалу мы их посылали, а потом и вовсе прекратили отвечать.

— Правильно. Вот приедет барин, барин нас рассудит.

— А пространство простреливается?

— Все как на блюдце. Технику не подгонишь. Сто пятьдесят метров площади, открытая местность.

— Тьфу! Дерьмо.

— Опять

людей положим.

— Похаркаем кровью, похаркаем.

— Из-под плиты не вытащили мужиков?

— Нет. Никто и не пытался.

— Сколько их там?

— Уточнили. Должно быть двое бойцов из первого батальона.

— Слушай, вчера мародеры из батальона связи и тыловики таскали деньги. Где эти мешки с сокровищами?

— В тыл отвезли. Тут вообще была хохма. Пока мы здесь пупок надрывали и брали Госбанк, эти боевики громили частные гаражи. Машины расстреливали, взрывали. Для своих личных автомобилей набрали запчастей, как дурак махорки. А отец и сын Кулебякины вообще отмочили номер. У женщины отобрали норковую шубу, и она затем три квартала за БМП бежала. Все просила, чтобы отдали.

— Отдали?

— Нет, конечно.

— Тьфу! Боевики хреновы. С бабами воевать!

— Для кого война, а для кого и мать родна.

— Они еще и ружей охотничьих набрали. Карабинов, правда, мало, но ружей около двадцати штук.

— Как они их регистрировать будут?

— Хрен их знает. Что-то планируют.

— Крысы — они и в Африке крысы.

— Надо будет их пустить впереди себя, когда на Дворец пойдем, а сами заградительным отрядом будем выступать. И как в сорок первом году приказ — ни шагу назад. Вот тогда и посмотрим, как они будут метаться между двух огней.

— Размечтался. Скорее они будут заградотрядом у нас за спиной.

— Да. Родина знает своих героев.

— Мужик, выпить есть что-нибудь?

— Спирт.

— Угости.

— Держите, — он протянул нам фляжку со спиртом. Судя по весу, она была полная.

— Неплохо. Пойду поищу кружки и воду.

Юра пошел и принес три стакана и воды. Налили спирт и разбавили его водой. Вода была мутная. Попробовали подождать, когда осядет муть, но было бесполезно. Эх, глаза не видят, желудок не страдает.Мы чокнулись и выпили. На зубах захрустел песок. По вкусу было похоже, что в тухлятину добавили спирт. Но, тем не менее, в желудке стало тепло. Нормально. Разлили по второй. Эффект тот же. Ерунда. Красные глаза не желтеют. Самое страшное, что грозит, так это понос. Отлили немного спирта в свои фляжки. Набрали патронов и заполнили свои полупустые рожки. Взяли также и гранаты для подствольника и ручные. Моя «заветная» лежала в кармане. Такой своеообразный талисман. Дай бог, чтобы не пришлось им воспользоваться! Послышался рев мотора и лязганье гусениц по асфальту. Кто-то приехал.

Раздался топот ботинок и знакомый голос. В окружении офицеров появился Сан Саныч. Мало что осталось от его щегольского вида. Подворотничок был черный, как будто им чистили обувь. Как все, он был прокопчен, небрит. Лицо было все в мелких ссадинах и царапинах. Похоже, посечено мелкими камушками или осколками стекла. Форма была порвана во многих местах. Было видно, что ему тоже не сладко пришлось.

За ним шли офицеры штаба и управления бригады. Все приветствовали друг друга. Жива еще бригада. Среди прибывших был и Серега Казарцев. Он подошел к нам. Обнялись.