Я была Алисой
Шрифт:
Наверное, я могла бы потребовать прекратить этот обычай сидеть с сигарами за портвейном, могла бы в свои почтенные годы стать суфражисткой, хотя на самом деле презирала миссис Пэнкхерст и ей подобных. До чего ж неотесанные, вульгарные женщины! Вечно лезут из кожи вон, лишь бы их фотографии напечатали в газетах! Тем не менее эта мысль, пусть и мимолетно, меня посетила. Впрочем, поразмыслив, я поняла, что мне совершенно не хочется наравне с мужчинами разговаривать о лошадях, крикете и машинах.
А вот о войне — другое дело.
Я прошлась по комнате, поправляя абажуры. Не включить ли граммофон, подумалось мне,
Я взяла свою любимую книгу «Простаки за границей» Марка Твена — мне хотелось немного развеселить себя — и устроилась в обитом английским ситцем кресле у камина, затем долго сидела, забыв о книге, а когда вспомнила, не смогла открыть.
Отбросив ее в сторону, я пересекла комнату и приблизилась к низкому застекленному шкафу под окном. Опустившись возле него на колени, я открыла стеклянные дверцы и вытащила оттуда книгу.
У меня в руках оказалось маленькое старомодное издание. «Приключения Алисы в Стране чудес». Кожаный переплет, хоть и до сих пор твердый и совсем не потрепанный, потемнел и приобрел красноватый оттенок. Страницы тоже начали желтеть. Они были толще современных и с неровными краями, потому что разрезались вручную. Возможно, я сама их разрезала, хотя точно не помню.
Все мои экземпляры изданий об Алисе хранились в этом шкафу. Мистер Доджсон аккуратно высылал мне каждое — в особом переплете и надписанное им, — иностранные издания, издания для самых маленьких, переиздания. Сначала я просто убирала их поскорее с глаз долой в ящик письменного стола в спальне, но с годами стала ценить такие книги как фамильную реликвию и наконец заказала этот шкафчик, в который не проникала пыль.
Я никогда не читала «Алису в Стране чудес» сыновьям, когда те еще не выросли, — просто не видела в этом смысла: их детская и без того была до отказа забита книгами, которых им вполне хватало. Воспоминаниями о собственном детстве я с ними также не делилась и никогда не упоминала о том дне на реке, когда мистер Доджсон впервые рассказал мою историю. Скорее всего я так поступала неосознанно.
Но однажды летом, когда мальчики приехали домой на каникулы (Кэрил, как помнится, только что закончил первый класс; он был маленьким, но выглядел в своей школьной форме щеголем, хотя и носил короткие штанишки), я зашла в библиотеку проверить цветы — Мэри Энн вечно ленилась доливать воды в вазы.
— Леопольд Реджинальд! Что, ради всего святого, ты здесь делаешь?
Рекс сидел, скрестив ноги, на полу возле открытого шкафа с книгой на коленях. Остальные валялись вокруг. При этом он жевал шоколадное печенье, роняя крошки прямо на ковер.
— Читаю, — как ни в чем не бывало ответил он, не прерываясь, даже чтобы поднять на меня глаза. — А что
Я сжала губы, борясь с не вовремя подступившим к горлу смехом в ответ на его забавную рассудительность.
— Ты отлично понимаешь, о чем я. Почему ты не на улице? День сегодня чудесный. Ты же знаешь: я против того, чтобы мальчики сидели дома, когда нет дождя.
Он пожал плечами.
— Решил, что это неплохо для развития. Ты же сама сказала, увидев мои оценки за прошлое полугодие, что мне нужно развиваться.
— И заодно устроил здесь свинарник. — Я пододвинула к нему низенький табурет. — Как всегда.
— Да, — согласился он, вздыхая. — Это точно.
— И что же ты читаешь?
— Вот. — Он показал мне первое издание «Приключений Алисы в Стране чудес». — Я слышал об этой книге. В школе. Она есть у некоторых ребят.
— О!
— Мама, — личико Рекса наморщилось, словно он размышлял о какой-то важной и сложной материи, — мне нужно задать тебе очень необычный вопрос.
— Да? — Я старалась не улыбаться, но уж больно вид у него был серьезный.
— Это то же самое? — Он поднял рукопись в зеленой обложке, первую, присланную мне мистером Доджсоном книгу: «Приключения Алисы под землей».
— Ну, в некотором смысле. — Я застыла в ожидании, внимательно глядя на сына. Мое сердце затрепетало от радости и страха, как будто мы играли в прятки в саду и меня должны вот-вот обнаружить.
Сын пролистал маленькую книжку от начала до конца, изучил приклеенную к последней странице мою фотографию в семилетнем возрасте и перевел взгляд на меня. Его по-детски мягкие мальчишечьи каштановые волосы с вихрами по обеим сторонам лба взъерошились, словно он чесал голову. Устремленные на меня широко раскрытые глаза были так серьезны, как только могут быть серьезны детские глаза.
— Дело в том, мама, что, по-моему, это ты!
Хоть смех буквально клокотал у меня в горле от строгого тона, которым он это произнес — словно отчитывал меня, — я сдержалась. Сохранив на лице такое же важное выражение, как и у Рекса, я кивнула:
— Да; боюсь, это правда.
— Я так и думал. У бабушки есть такой же снимок. А как ты попала в книгу?
Казалось, он испытал облегчение. Позже я не раз задумывалась: не представлялась ли ему до этого безумной мысль, что его мать могла иметь отношение к такой важной вещи, как книга?
— Ну, видишь ли… — Я с сомнением посмотрела на сына, терпеливо ожидавшего ответа. Стоит ли посвящать его? Не станет ли эта новость для него бременем, которое я несла на себе долгое время? Но отступать было поздно. Рекс уже знал, что девочка из книги — это я, а сказанного не воротишь. — Когда я была маленькая, чуть помладше тебя сейчас, то познакомилась с одним джентльменом, который любил рассказывать разные истории. Однажды он взял меня, тетю Ину и тетю Эдит (помнишь, я тебе о ней говорила?) на реку, там, где живут дедушка с бабушкой. И вот, катая нас на лодке, он сочинил эту историю про девочку, которую звали так же, как и меня. Я попросила его записать сказку, и он, записав ее, сделал книжечку, которую ты сейчас держишь в руках. Но после того как сказку прочитали и другие, им захотелось, чтобы ее могли прочитать все — каждая девочка и каждый мальчик. Так вышла вторая книжка, которая у тебя сейчас тоже в руках. Та, что есть у ваших ребят в школе.