Я была женой Нагиева

Шер Алиса

Я перестала спать ночами. Мне казалось, ошибка моя непоправима и имеет в этой жизни колоссальное значение. Мысль, что собственное творение — урод, сделанный из рук вон плохо, не давала покоя. Нервная система, вместо того, чтобы стабилизироваться, окончательно расшаталась, добавив ко всем моим жизненным неурядицам непроходящий ужас, мешающий мне жить.

В общем, распродав вещи Нагиева и Тани Булановой, я благополучно перепродала свой магазин и почувствовала себя освобожденной.

Сейчас, конечно, с

высоты прожитых лет и приобретенного опыта, можно говорить о том, что идея изначально была безумной. Но, с другой стороны, мне удалось выбраться из парника, которым являлась работа на радиостанции. Пусть даже этот переход из одной жизни в другую был и нелепым, но он прибавил мне опыта и знаний.

Благодаря осуществленной мечте, в конце концов лопнувшей, как пузырь, и оставившей привкус мыла, я поняла, что такое государство и тендер. Я узнала, как можно взять помещение в аренду, кто такие пожарники и что такое СЭС.

Это был мост из шоу-бизнеса в ту жизнь, которой я живу до сих пор. В магазине у меня был коллектив из двух человек и 40 метров площади. Позже, в ресторане, — 30 человек и 470 метров. То есть именно в тот период я наконец-то поняла, что буду жить не так, как говорит Дима, а так, как я хочу и, наверное, хотела всегда.

Кстати, страхи по поводу, что обо мне подумают, если у меня ничего не выйдет, оказались совершенно необоснованными. Никто ничего не подумал. То ли просто забыл, то ли и дела никому не было. Зато через какое-то время мне предложили возглавить ресторан. Но это уже другая история.

* * * Дима появлялся дома все реже и реже. Этот период я могу охарактеризовать как безвременье, огромную дыру в собственной жизни. Магазина нет, работы, соответственно, тоже. И вдруг мою жизнь меняет звонок: меня приглашают на пробы.

Я не придала этому звонку значения, решив, что какие-нибудь поклонники хотят меня таким образом увидеть. Но тем не менее поехала. Оказалось — на самом деле пробы. Ищут подругу главной героини сериала «Время любить». Режиссером сериала был Виктор Бутурлин, снимавший «Аплодисменты» с Людмилой Гурченко и несколько серий «Бандитского Петербурга».

Несмотря на то что я не являюсь профессиональной артисткой, пробы я прошла и в полном счастье приступила к съемкам. Оказалось, я совершенно не представляла, что это такое. Даже периодически выезжая с Димой, я все равно смотрела со стороны, и представить себе, каково находиться «внутри», в принципе не возможно.

Тогда я поняла, что основное съемочное время актера тратится на то, чтобы сидеть при полном параде — в костюме и гриме — и наблюдать, как другие, находясь в радостном возбуждении, носятся по съемочной площадке. И все это ради минуты съемок, когда ты в кадре.

Труд актера кому-то может при этом показаться довольно легким: картошку собирать не надо, многокилограммовые тюки разгружать — тоже. Стой себе перед камерой и наслаждайся славой, получая за это еще и деньги. Но это взгляд снаружи. На самом деле — это многочасовой, совершенно ничем не ограниченный — кроме как количеством энергии режиссера — график

работы.

Помню, один раз съемки, начавшись в 10 утра, закончились только к четырем ночи. С полуночи до трех я ездила на заднем сиденье автомобиля со своим партнером, а на переднем сиденье располагался потный оператор, уставивший в нас гигантский глаз своей весьма внушительной по размеру камеры.

Так мы мотались кругами, снимая дубль за дублем, изображая неземную любовь. Голова при этом кружилась, и ощущение тошноты не проходило.

Еще один потрясающий момент съемок. Если по режиссерскому замыслу на дворе стоит лето, то совершенно неважно, какое на дворе время года на самом деле.

Не знаю, может быть, снимать зиму летом даже прикольно, но мерзнуть зимой в летнем платьишке, да не где-нибудь, а самом центре Петербурга, у Ростральных колонн, когда ветер с Невы норовит сорвать с тебя последнюю одежку, было чертовски холодно.

Спрашиваю:

— Можно что-нибудь накинуть?

— Нет.

Как актер непрофессиональный по причине холода забываю текст. Значит, мерзнуть еще несколько дублей.

Когда я узнала, что предполагается продолжение сериала, я взмолилась:

— Виктор Иванович, убейте меня! Ну рассорились подружки, ушла и не вернулась, случилось что-нибудь… Освободите меня, пожалуйста!

Слава богу, обошлось без кровавых сцен моего прилюдного убийства. Виктор Иванович вышел из положения: так как на протяжении двенадцати серий я искала себе жениха, то в результате я его нашла. Мой жених оказался французом. Последняя моя сцена — улетаю в Париж.

Съемки заняли какое-то время, и хотя тогда мне казалось, что все это ужасно, если бы мне предложили еще раз где-то сниматься, то я бы, конечно, согласилась. Потому что теперь я понимаю, что актерский труд — совершенно изнуряющий изматывающий.

Теперь я, наверное, ко многому смогла бы отнестись иначе. С позиции опыта и знаний.

* * * Думаете, мне было абсолютно все равно и я не пыталась сохранить Диму? Конечно, пыталась. Да еще как. Наверное, все психоаналитики и ведьмы Санкт-Петербурга знали о существующей проблеме. Другой вопрос, могла ли их практика мне помочь.

Вначале я, естественно, как все современные разумные люди, записалась к психологу. Вокруг так много проповедовали американский образ жизни, включающий личного психоаналитика, что и я не удержалась.

И вот, сижу я в кабинете доктора человеческих душ, а доктор — дамочка сорока с лишним лет, весом сто двадцать килограмм. Разумеется, с двойным подбородком, обкусанными ногтями и волосами, забранными в аккуратную блестящую кичку.

И этот дивный персонаж, рядом с которым я кажусь себе красавицей писаной, очень оптимистично мне заявляет: