Я для тебя остановлю эту планету
Шрифт:
Глаза, полные слез, нос защипал, губы приоткрылись, и девочка смогла выдавить из себя такие дорогие ей слова:
– Ма-ма…
– Стой там, где стоишь! – едва ли не выкрикнула женщина, когда ее дочь хотела подойти к ней, чтобы обнять.
– Прокаженная, и зачем только Бог создал тебя?
– Что?.. – практически прошептала Рита, а глаза все больше и больше наполнялись слезами, нос покраснел от холода, тонкие пальчики на руках онемели, воздуха не хватало, потому что она не смогла сделать очередного вдоха.
– Ненавижу тебя, всю жизнь ненавижу, ты моя ошибка, ты и твой
– А я… в чем… в чем я виновата перед тобой? – еле выдавила из себя эти слова, так больно чувства резали душу молоденькой девочки.
– Из-за тебя меня выдали замуж за нелюбимого, с которым я практически двадцать лет мучаюсь. Из-за тебя! А знаешь, что приятного во всей этой ситуации? Не одна я страдала все эти годы. Я рада, что твоя жизнь прошла в детдоме, а не у приемных родителей, это Бог тебя наказывает за ошибку. За то, что ты родилась.
На этих словах у Риты по щекам покатились два ручья горьких слез, нет, она не рыдала на всю улицу, не кричала, не билась в истерике, а просто глотала тихие слезы, кусая губы до крови и заламывая пальцы, не в силах сдерживать эмоции. Ей было так больно, и в то же время так пусто внутри, словно все ее чувства вырвали руками, потоптались по ним и уничтожили. Это была та боль, которая больнее физической. Та, которая может быть только из-за ненависти собственной матери. Боль, которая не лечится.
Та маленькая девочка, мечтавшая найти свою маму, она не собиралась упрекать ее в том, что ее бросили, она мечтала просто обнять, почувствовать такое важное тепло, запах, почувствовать все то, что так необходимо ребенку. Но Рита никак не ожидала, что мама сама найдет ее для того, чтобы оттолкнуть от себя, ударить побольнее, уничтожить. Зачем? Зачем она пришла?
– Плачь, дорогая, плачь, девочка, мне нравится видеть твои слезы, хоть они и не смоют твоих грехов, но мне радость принесут, - сколько злобы сочилось изо рта этой ужасной женщины! И кто бы знал, как та ненавидит свою дочь.
– Зачем ты так говоришь? – снова шептала девушка, глотая слезы.
– Неужели тебе не хочется меня обнять? Я же твоя дочь, мамочка, - зубы стучали, подбородок дрожал, а предательские слезы так и продолжали литься из глаз, затмевая собой взор.
– Я всегда мечтала тебя обнять, мама…
– Не подходи ко мне, я сказала, - снова прикрикнула Наталья, когда Рита сделала вторую попытку обнять маму. – А я всю жизнь мечтала сказать тебе, как ненавижу, презираю за то, что родила тебя, как ненавижу твоего отца. Да будь проклят тот день, когда ты появилась на свет! – снова выкрикнула женщина и засмеялась, заливисто, так, словно произошло что-то прекрасное, да, по сути, для этой жестокой тетки это и было прекрасным. Ей понравилось видеть боль дочери, она ею упивалась, мстила и наслаждалась.
– Мама, ты ведь не можешь так говорить, это же неправда, мамулечка, - Рита почувствовала, как ее ноги ослабли, и она начала оседать на землю, в снег.
– Могу, мечтала об этом всю жизнь! Ненавижу тебя, дрянь! – выплюнула та последнюю желчь и, развернувшись,
А девушка рухнула в снег и зарыдала во весь голос, сжимая в кулаках белые пушистые хлопья, так отличающиеся от ее разодранной души.
– Мама, - кричала она во все горло, и била рукой по земле.
– Мама, прошу, не уходи…. Мама, - она звала удаляющуюся женщину, а та делала вид, что не слышит, что нее зовут.
– Мамочка, ты не можешь, - уже шептала девушка хриплым голосом.
Маргарита долго еще рыдала, лежа в снегу, на морозе, и даже не помнила, кто вызвал врача, и как она оказалась в больнице с воспалением легких.
Прошло почти восемь лет, и она заглушила свою боль, отодвинула подальше в своей душе, старалась никогда не вспоминать о случившемся. Один Бог знает, чего ей стоило тогда не сойти с ума, не убить себя, а продолжать жить. Это сейчас вместе с Сергеем она счастлива, именно этот мужчина подарил ей любовь, о которой она раньше не ведала, и все сейчас казалось иначе. Но не тогда, когда она сидела в серой палате, и игнорируя врачей и их указания принимать таблетки. Когда жить не хотелось, разговаривать, и даже есть, одно удивляло, как ее в дурку не упекли. Видимо, здесь Бог смиловался.
Но сегодня судьба распорядилась иначе, решив снова вскрыть старые раны, встряхнуть ее душу, истерзать и так искалеченное сердце. Ее мама снова рядом, так же, как тогда, восемь лет назад, и стоит только протянуть руку, и она сможет коснуться, почувствовать, попробовать. Только на этот раз Рита этого не хотела. Нет, она хотела обнять маму, которая без всяких «но» должна любить своего ребенка, но не эту женщину, ненавидящую ее.
– Здравствуй, дочка, - мягко произнесла Наталья, так, кажется, ее зовут, и слегка улыбнулась, что Рите на миг захотелось поверить – это мама, любимая и любящая, но в памяти всплыли воспоминания. Нет, это не так. – Не хочешь обнять?
– Кого? – хриплым голосом поинтересовалась Рита, сделав шаг назад. – Чужую женщину?
– Я же твоя мама…
– У меня никогда не было мамы, и не будет. Теперь можете уходить! – чуть громче попросила она, и тут же развернулась на пятках, кое-как преодолев свой страх, и мигом покинула Долматову, рванув в дом, на пороге которого столкнулась со взволнованными мужем и свекровью. – Там эта… Женщина, которая родила меня. Я больше никогда не хочу ее видеть, - едва сглотнув ком в горле, прошептала девушка, почувствовав, как по щеке покатилась первая слезинка.
Новая вспышка боли пронзила израненное сердце, и было такое чувство, что кто-то вцепился ногтями в тело, нанося новые раны, свежие, которые сразу начали сочиться. А девушке заново придется обрабатывать их, залечивать, только жаль, что ни зеленка, ни перекись здесь не помогут.
В этот момент Рита не знала, что это только первый удар судьбы, и нанесен он с неожиданной стороны, и совсем не сильно, ведь это самое малое, что могло произойти. Обычное появление «мамы».
Успокаивало девушку только одно – у нее есть Сережа и Алиса Романовна, которые всегда поддержат, и никому не дадут ее в обиду, единственные ее родные люди.