Я должен был ее убить (Месть с того света)
Шрифт:
Это было настолько солидное и уважаемое заведение, что меня взяли на работу не столько в интересах дела, сколько чтобы не рассердить или даже не потерять видную клиентку.
Впрочем, Эллен и в ещё большей степени её отец хотя и были крупными клиентами, но их потеря не привела бы к катастрофе. Это была скорее своего рода дружеская услуга со стороны Горация Скотта, который после смерти Тома Девью возглавлял фирму. С тех пор, как мистер Вильямс переехал в Ла-Джоллу, Гораций считал себя опекуном Эллен.
Несмотря на все это, он с самого начала ясно дал понять, что меня взяли на работу ещё и потому,
Мою секретаршу звали Френсис Харрис и она была ближайшей подругой Эллен.
Френсис и Эллен были ровесницами и выросли вместе. Они обе учились в Вассаре, и были очень близки. Незадолго до моего дебюта в качестве адвоката внезапно от инфаркта умер муж Френсис, Брюс Харрис, и этот удар довел её до отчаяния. Такая ситуация была как будто создана специально для Эллен. Та немедленно подключилась и все взяла на себя. Френсис даже несколько недель жила у нас.
В финансовом отношении Френсис была прекрасно обеспечена, но, несмотря на это, Эллен настояла, чтобы она пошла работать. Френсис окончила курсы секретарей, и, поскольку её выпуск совпал по времени с моим, Эллен ничего не стоило определить её на работу к Горацию в качестве моей секретарши.
К тому же Френсис дружила и со мной. Вокруг меня друзей было - пруд пруди.
Френсис была высока, стройна, рыжеволоса, по-настоящему красива и необычайно живая, на неё приятно было смотреть. Постепенно она оправилась после смерти мужа, добросовестно делала свое дело и стала первоклассной помощницей. Я никогда не пытался сблизиться с ней, хотя иногда такие мысли и возникали. Я не мог отважиться на это - Эллен была для Френсис кумиром.
Что касается моего старта на поприще адвокатуры, то я не разочаровал ни Эллен, ни Горация. Я быстро учился и был преисполнен ответственности и энергии. Моя деятельность доставляла мне удовольствие, и со временем я стал работать в постоянном тесном контакте с Горацием и другими двумя шефами. Дела становились все сложнее, и постепенно я вышел из категории "протеже Горация" или "муж Эллен" и на основании своих собственных заслуг стал считаться восходящим светилом.
Эллен была восхищена моими успехами не столько потому, что я подтвердил правильность её выбора, - даже её отцу постепенно пришлось изменить свое мнение, - сколько потому, что решающая роль в моей профессиональной карьере принадлежала ей.
Так как к этому были причастны многие друзья, не только в фирме, но и среди клиентов, появилось множество светских обязанностей.
Тут Эллен была в своей стихии. Она слыла прекрасной хозяйкой дома, а её обеды и вечера были популярны всегда. Она часто приглашала гостей на уикэнд в Вермонт. Мы купили себе просторный дом в Крествилле, прелестном предместье Уэстчестера, в двадцати милях к северу от Нью-Йорка, вступили в местный клуб, и я регулярно играл в небольшой компании, состоявшей из людей нашего круга.
На пятом году я стал младшим партнером и совладельцем фирмы, и дело шло к тому, что в отдаленном будущем после фамилии Андреас на вывеске появилась бы фамилия Моррисон.
Жизнь
Но чего-то не хватало. Если внешне все выглядело так, будто Эллен предо мной поклоняется, то в нашей семейной жизни она кичилась своим господствующим положением. Все, что мы делали, происходило по воле Эллен. Она постоянно давала мне понять - если не словами, то своим тоном или всем своим видом-, что я всем обязан ей и что она этому в любой миг может положить конец. И она действительно могла это сделать. Гораций Скотт уважал мои способности, но Эллен он любил, словно собственную дочь. Одно её слово, и со мной будет покончено.
Еще больше с Эллен мне недоставало нормального секса. Довольно скоро выяснилось, что она не сможет иметь детей, и с того времени она стала фригидна. Она больше не отвечала на мои ласки, а лишь терпела их, как неизбежное зло, которое несет с собой брак.
Для возможных интрижек на стороне мои руки были связаны. Во-первых, я постоянно вращался в узком кругу друзей. Практически не было никакой возможности даже для безобидного флирта. Во-вторых, Эллен, несмотря на свое сексуальное безразличие, была болезненно ревнива и не допускала ни малейшей попытки сближения между мной и другой женщиной. Как только существо женского пола на какой-нибудь вечеринке проявляло ко мне лишь малейший интерес, Эллен тут бросалась на меня, принималась обнимать и ласкать, демонстрируя права любящей, заботливой супруги, пока не убеждалась, что опасность устранена.
Итак, я покорился своей судьбе. Слишком многое мне нравилось в ней, чтобы иметь основание для отчаяния. Я принял жизнь такой, как она есть, и примирился с ней. Я жил, как многие, кто прыгнул в готовую постель и задним числом покорно констатировал, что в ней спится не как на седьмом небе.
А затем в мою жизнь вошла Джоан Холлоран.
5.
Джоан появилась внезапно в то время и в том месте, где я никогда не мог бы предположить. Это было так же неожиданно, как гром среди ясного неба - а именно на встрече адвокатов в Билтморе, во время ленча.
Я обычно не присутствовал на таких собраниях. Но в тот день там был в качестве почетного гостя сенатор Брукс, председатель финансового комитета Сената, который собирался говорить о некоторых новых законах, касающихся также и наших клиентов.
Я немного опоздал, так как заходил в бар внизу, и устремился к первому свободному стулу, который смог отыскать.
Справа от него сидела девушка - брюнетка, прекрасная, как картинка.
– Этот стул занят?
Она подняла на меня глаза и улыбнулась.
– Он был занят. Но я думаю, что этот человек едва ли появится. Он меня подвел. Садитесь спокойно. Если он все-таки придет опять, ему придется сидеть на полу и есть по-собачьи.
Я сел, достал из кармана пиджака свои сигареты, убедился, что у меня нет спичек и оглядел стол. Она заметила это и протянула мне свою зажигалку. Та оказалась позолоченной и выглядела очень дорогой.
– Красивая вещь, - сказал я, чтобы завязать разговор.
– Раньше я всегда носил при себе зажигалку, но постоянно забывал её где-нибудь.