Я, дракон и тёмный культ
Шрифт:
Дарг молчал. Да что с ним?
— Стелла и Бенедикт такие необычные. Они с чудинкой, согласен? — я взяла ложку, чтобы насыпать заварку в чашки, и рука дрогнула — чай просыпался на стол.
Дарг отвел мою руку, смахнул просыпавшееся в ладонь и выбросил.
— С огромными странностями, я бы сказал.
И он вновь замолчал. Я налила кипяток в чашки, села за стол и посмотрела в упор на Дарга. Он разглядывал собственные пальцы. Безрукавка порвана у горла, волосы торчат, на щеке — след затянувшейся царапины. А лицо — каменное,
— Ты все-таки жалеешь об обряде? Ты поэтому стал так холоден со мной?
— Что? Нет! — он дернулся, и я увидела настоящий испуг в его глазах, испуг и растерянность.
Я перестала что-либо понимать. Вода в кружке медленно краснела — надо же, я и не думала, что Дарг предпочитает такой чай… Но не это сейчас главное!
Как понять его? Как помочь? Почему он молчит? Ждет, что я скажу? Что ж, хорошо. Начну с себя.
— Я не понимаю, Дарг. То ты рядом со мной всегда и везде, а то холоден, словно мы чужие люди. Нет, мы, конечно, друг другу никто, но все-таки…
Я не успела продолжить, когда меня развернуло вместе со стулом, и в следующее мгновение Дарг уже горячо меня целовал, так глубоко и сильно, что по спине побежали мурашки предвкушения. Обвив его шею руками, я застонала и прикусила ему со злости губу — он ведь ничего не ответил!
— Дарг!.. — возмутилась я, оторвавшись от него.
Но моя попытка сопротивления была сломлена новым, еще более страстным поцелуем… Он приподнял меня, пересадил на стол, и я едва не завалилась назад, удержалась какой-то невероятной силой, потому что все еще хотела поговорить!
Но он целовал меня, нежно гладил, обнимал.
— Ты для меня всё, Элли. Я люблю тебя больше жизни, — он выдохнул признание мне на ушко, и я… я потерялась в той страсти, которую он мне дарил.
Каждое касание — история, каждый поцелуй — признание, и все они как печать, как манифест его чувств ко мне.
Что ж, это лучше любых слов…
— Дарг, открой! Поговорить надо! — от крика я вздрогнула, а Дарг, оторвавшись от меня, повернул голову к двери.
— Это кто? — шепотом спросила я.
— Саймон, чтоб ему!.. — рыкнул он и, отпустив меня, пошел открывать.
Я успела спрыгнуть со стола и поправить одежду, когда Дарг вошел на кухню вместе с Саймоном. Я достала третью кружку и сделала чаю.
На Саймоне так и осталась порванная одежда, а вот печаль в его лице и потухшие глаза я видела впервые.
— Дарг, ты разворошил осиное гнездо, и теперь нет обратной дороги! Зачем, зачем тебе посвященная в городе?!
Он выглядел, как больной человек. Я подвинула к нему поближе кружку, может, хоть это его успокоит…
— Пропали люди, Саймон. Двенадцать человек убиты ради страшного ритуала. По-твоему, это повод делать вид, что ничего не случилось?
— Да случилось, случилось!.. — и Саймон схватился за голову. — Только ты не понимаешь… «Черная роза» тебе отомстит! Они не забудут убийства их
Мы с Даргом переглянулись.
— Саймон, а откуда ты знаешь?..
Он поднял голову и посмотрел на Дарга. Его лицо скривилось, словно от страшной зубной боли.
— Метка розы на плече… Такая у каждого, кто в «Черной розе». Я понял, что ты искал метку! — он ударил себя по плечу. — Дарг, помоги мне! Помоги, прошу тебя!
Я перестала понимать что-либо. Саймон обезумел? Но почему? И почему его так волнует темный культ?
— Чем я должен тебе помочь? Расскажи яснее.
Саймон тяжело вздохнул, набираясь решимости.
— Я расскажу тебе всё, что знаю, о «Черной розе», но в обмен помоги мне.
— С чем, Саймон?
Он скривился, а потом его словно прорвало:
— Я знаю, что в лесу за городом живет черный маг. Уже давно живет! И его никто не трогает, никто не убивает. Спаси мою дочь, Дарг! Посвященная точно найдет всех, доберется до каждого черного мага! А я… Я не хочу, чтобы мою Мери убили! Дура она, что с ними связалась, но я знаю, я точно знаю, что она еще не убивала людей, только животных!.. Мне бы спрятать ее, пока все здесь не утихнет! А уж потом я научу ее, заставлю отказаться от этой черной силы!
— Я не совершаю чудес. Черный маг, о котором ты говорил, защищен Господом. Не думаю, что у твоей дочери есть такая защита. Магия в ней пробудилась, я ничего не могу сделать.
Саймон задрожал и расплакался:
— Пробудилась! Три месяца назад, будь оно всё проклято! Я скрывал, как мог… Я стал бояться каждого убийства, каждого пропавшего… Но она говорила мне, что ей рано убивать людей, что черня магия ей пока доступна самая простая, самая легкая… Ей всего четырнадцать, моей Мери… Убить ее — это значит убить ребенка!
Саймон, этот надменный ленивец, этот придира, плакал перед нами, не в силах как-то преодолеть горе, нависшее над ним. И мне было по-человечески жалко его.
— Может быть, мы сможем спрятать его дочь у Кнаара? — шепнула я Даргу на ухо, положив ему руку на плечо.
— Мери практиковала. Закон един для всех, — ответил Дарг в полный голос и мне, и рыдающему мужчине. — Ты покрывал темный культ, Саймон. Расскажи мне всё, что о них знаешь. Это немного уменьшит твою вину, ведь, приди ты ко мне раньше, несколько человек не пропали бы, не погибли бы.
Чай в кружках остывал.
С одной стороны я сочувствовала горю Саймона, мне было жаль его дочь, но с другой стороны… Вряд ли ее принудили заняться черной магией. Она по своей воле стала практиковать и убивала животных, а там недалеко уже и до человеческих жертв. Преподаватели в академии говорили, что черные маги бывшими не бывают.
Саймон, поняв, что помощи не получит, решительно встал и, опершись на стол, сказал:
— Тогда бойся за свою жизнь, Дарг. В этом городе каждый пятый — черный маг!