Я – другой! - 3
Шрифт:
Рома помотал головой.
— Полетели! Покажу! Если чего не будет хватать, будем на материк мотаться.
Инженер задумался на несколько секунд. Осторожно глянул в сторону девушек и выдал:
— Надоест.
Гвоздев потер переносицу.
— Ты прав. Надоест. Надо больше с собой красавиц брать.
— Ты же это несерьезно? Ты же сдаться не собираешься?
— А за кого воевать, Ромыч? За того, кто тебя криссам сдаст, едва ему локу в управление пообещают?
— Ты перегибаешь…
— Ничего я не перегибаю! Я тебе больше скажу — в тебе-то я уверен, ты слегка блаженный. Но посулят завтра
— Да перестань! Она никогда нас не предаст! И что такое — блаженный?
— Плохо ты в людях разбираешься. Поэтому и блаженный. Но именно поэтому я тебя с собой и зову. Полетели, а? Мир вдвоем не спасешь. Вон Ли воюет-воюет, уже седой, как лунь. А жизни толком не видел. Мы же с тобой оторвемся, держите нас семеро! Точно — семерых мучач с собой позовем!
За всей бравадой Гвоздева такая грусть-тоска скрывалась, что хоть койотом вой. Из ловушки на берегу реки с ним смогло вырвать только пятеро гемпов. Да и они бы там все полегли, если бы не внезапная помощь Чорного Воина. Гвоздев думал, что ИИ использует антроморфов для эвакуации своего сознания. Хрен там! Искусственный интеллект взял человекоподных роботов под свой прямой контроль, вооружил их всем, что в арсеналах оставалось и бросил в бой. Именно фиолетовые жертвы такой конверсии ударили в тыл Арбитрам и оттянули часть сил на себя. Бойцами, правда, они были аховыми, только и могли, что переть вперед и стрелять в сторону врага. У Ромы на глазах самые настоящие слезы навернулись, глядя на то, как уникальнейшие существа, созданные гением Кейташи, десятками гибнут в сражении с мутантами-убийцами Люминов.
Но особо рыдать инженеру было некогда. Антроморфы подарили им несколько минут, за которые Рома должен был заставить двигатели «Бегемота» запуститься. Однако Рома не успевал, срезал кожу с ладоней об острые кромки, закручивая гайки. Терпел капли раскаленного металла от плазменной сварки, прожигающие мясо до кости. Но не успевал.
Позиции гвардейцев и гемпов были уже почти смяты плотным огнем Арбитров. Еще немного и те бы сблизились до рукопашной. Борта большого транспортника украшало несколько сквозных закопченных пробоин. И тут Чорный Воин разыграл последнюю козырную карту. Над шеренгой Арбитров прошлось звено штурмовиков, осиротевших после смерти Шершня. На случай его гибели, ИИ базы мог перехватывать управление крылатыми убийцами. Самолеты стреляли из всего, что могло стрелять, сбрасывали на землю все, что можно было сбросить, включая и резервные топливные баки. Созданная ими полоса пылающей смерти позволила Роме запустить движки, а измотанным защитникам погрузиться на борт.
Штурмовики продолжали прикрывать «Бегемота» и после взлета. Гвоздев прыгнул в кресло второго пилота и связался с базой.
— Чорный! Уходи оттуда! Мы вырвались! Хоть по проводам, хоть по земле — уползай!
— Мне не уйти, — ответил ИИ, — не переживай, я был создан для войн. Классно повоевали, братишка. Как только вы отлетите подальше, я перегружу реактор базы. Бааам и сегодня в аду будет большое пополнение!
— Это хорошо, — пробормотал прослушивающий переговоры командир гвардейцев, — если он уничтожит базу и всю хранящуюся на ней информацию, нас будет сложнее выследить.
— Да пошел ты, — цыкнул на него
В этот момент, один из прикрывавших «Бегемота» штурмовиков вспыхнул и ярким метеоритом, разваливаясь в воздухе на части, устремился навстречу земле.
— Сваливайте, черти полосатые, — весело ответил Чорный Воин, — прощщщ-ссс-ссс.
Со стороны базы сверкнула ярко-белая вспышка, голос ИИ заглушил резкий свист.
— Противник применил мощный ЭМИ-заряд, — доложился пилот. — Арбитры сожгли на базе всю электронику.
Боялись, твари. Решили не рисковать и даже ценой потери всей информации уничтожить практически безоружный ИИ. Два оставшихся штурмовика, оставшихся без управления и сбившись с курса, медленно потянулись прочь от «Бегемота».
— Куда летим? — осведомился пилот, ведущий транспортник вплотную к глади реки.
Вопрос застал Гвоздева врасплох. Все его мысли были подчинены только одному — как вырваться из окруженной базы. Как действовать дальше, он не решил.
— Давайте к нам, на болота? — предложил сержант.
В качестве временной базы лагерь гемпов-спецназовцев подходил. Но уж слишком временной — даже если они летели слишком низко для радаров, то спутниковое слежение такую крупную цель как «Бегемот» отследит влегкую. Ответа на вопрос, если ли спутники-шпионы у Люминов, не знал никто. Вполне возможно, что и наместники инопланетян на земле деградировали настолько, что не имели спутниковой группировки. А если нет? То им надо убираться минимум на край света, а еще лучше и за этот самый край.
Пока Гвоздев раздумывал, пришло сообщение от Ласки, которое Палыч мигом расшифровал. Девушка с майором прерывали свое задание и скидывали координаты точки рандеву.
— О! Тут два часа лета! — обрадовался пилот.
— Найдешь площадку — тут же садись, пешком пойдем. Причем разделившись на мелкие группы. Не хватало еще Арбитров на майора навести.
Разбиваться на группы не пришлось. Боевое братство между гвардейцами и гемпами развалилось, едва шасси «Бегемота» коснулось сочной зеленой травы найденной пилотом лужайки. Градус недоверия между бывшими союзниками был слишком высок, поэтому сухо попрощавшись и пожелав Гвоздеву удачи, гвардейцы растворились в ночи.
Когда на вторые сутки они, наконец, встретились с отрядом майора, у Максима желваки заходили на лице размером с голубиное яйцо. Четверо «рыбаков» да пятеро гемпов, вот и все воинство, что смог вывести с базы Гвоздь.
— Сейчас не время для разбирательств и панихиды, — уловил настроение майора Гвоздев.
— Шершень нас предал. Если бы не Гвоздь, мы бы там все остались, — поддержал Гвоздева сержант, — кстати, если не поторопимся, у нас есть все шансы бесславно сдохнуть.
Решение куда податься дальше пришло в голову Ласке. Пабло ожидает от нас поставки мути в Гданьске? Мы сделаем круче, мы привезем ему того, кто эту муть производит. Заодно и переберемся за край света, где Люминам нас найти будет очень затруднительно. Мефодий конечно проворчал, что он и его знания это не разменная монета в торгах. Но ворчал он больше для проформы, ему как человеку, не обладавшему тягой к яростным схваткам и сомнительным авантюрам, больше всех хотелось оказаться как можно дальше от разборок с Арбитрами.