Я Еду Домой 3
Шрифт:
Володей.
Учительская работа не только "улучшила жилищные условия", она еще и отвлекала от дурных мыслей — от мужа не было никаких вестей. А тут дети, многие из них оставшиеся без родителей, пережившие такое, что и в кошмарном сне не привидится — они занимал время, и они занимали мысли.
Детей без родителей разбирали по семьям, командование это поощряло — нехорошо было бы в таком маленьком анклаве одним детям жить в семьях, а другим — в приюте, и сталкиваться при этом на уроках в школе. Месяц назад всегда хотевшая еще и девочку Маша привела в дом Майю — оставшуюся без родителей грузинскую
Катастрофой. Спасти девочку смог отец, уже укушенный, который сумел передать ее группе военных на бронетранспортере, патрулировавших дорогу к международному аэропорту.
Сообщил о ней что смог и… дальше понятно.
Девочка долго пребывала в шоке, возраст никак не помогал ей забыть случившееся. Заботы нянек из "Временного приюта" никак на нее не действовали, не помогла даже детский психолог — ребенок почти не обращал внимания на окружающих. Девочка ела, ложилась спать, делала все, что от нее требовали — и не общалась. Маленькая, по-детски "красиво щекастая", с курносым носом и огромными карими глазами под черными вскинутыми бровями, она была очаровательна и напоминала то ли персонаж из мультика, то ли кого-то из комикса.
Путь к ее душе проложила Маша, причем самым простым из возможных способов: после тщетных попыток общения достала из сумочки помаду с кисточкой и предложила накрасить
Бу-Бу губы. И девочка спокойно подошла к ней, предоставив возможность исполнить задуманное. За губами последовали ногти, потом она долго разглядывала себя в зеркальце, которое тоже позаимствовала из сумки у Маши. И когда Маша отошла было в сторонку, девочка замахала ей рукой и требовательно крикнула: "Моди, моди!" [1]
1
* Моди (груз.) — сюда, подойди.
В общем, домой Маша вернулась не одна и стала матерью уже не двоих, а троих детей.
Дальше пошло легче, девочка старалась разговаривать. Старший, Юрка, опекал ее как мог, младший к ней просто привязался и ходил за руку, и понемногу дело шло на лад. Она еще просыпалась по ночам с криком, иногда плакала во сне, но начала играть с другими детьми, не дичилась взрослых и старалась говорить по-русски. Пусть всего несколько слов, но выучила она их именно потому, что ей хотелось общаться.
С утра она отводила ее и младшего Сашку в детский сад — самое, наверное, хорошо укрепленное место в "Пламени", а Юрка — тоже счастливый обладатель велосипеда, который привез ему "с мародерки" вечно заботящийся дядя, появлялся дома только затемно, голодный и смертельно уставший. Всех детей старше десяти лет организовали на курсы "самообороны и боевой подготовки", куда они уходили после школы. Их учили стрелять из малокалиберного оружия, разбирать автоматы и пистолеты, учили всему тому, что стало вдруг чрезвычайно нужным каждому. Ему нравилось. Не нравилось только то, что отменили летние каникулы — командование
то постоянное течение жизни здесь организуется.
Володя дольше всех не мог пристроиться к постоянному делу. Вроде и мужик здоровенный, и энергии через край, а как-то так выходило. Но две недели назад он устроился работать в местное "управление торговли" и теперь занимался налаживанием торговли с другими людскими анклавами — как выяснилось, на толковых переговорщиков тоже спрос есть, да и в самом торговом деле он очень хорошо соображал, на радость новому начальству.
Их "торговая делегация" выглядела вовсе не так мирно, как во времена до Катастрофы -
вместо костюмов с галстуками были разгрузки и радиогарнитура, а вместо бриф-кейсов -
автоматы. И транспорт соответствующий — два модернизированных БРДМ-2А и "Урал" с укрепленной кабиной.
Попутно доводилось им и "примародеривать" заброшенные людьми места, откуда и появился велосипед ее сына. А еще они с Настей ждали, когда достроится выделяемый им дом — в одном с Машей и ее детьми получалось тесновато, а теперь, если Настя родит и
Андрей приедет…
Кстати, о родах: сегодня брат должен был уехать со своими куда-то за Тулу, но остался в
"Пламени" — Настю уложили в больницу, роды могли начаться в любой момент. Первые роды в анклаве после Катастрофы, поэтому их ждали все, это как символ начала новой жизни был.
У штаба тоже хватало велосипедов, для них даже выстроили специальную "коновязь", куда можно было заталкивать своих двухколесных "коней" передним колесом, чтобы они не падали.
На узле связи Маша никогда не была, поэтому спросила у дежурного в вестибюле, куда ей надо идти. Дежурный, молодой старший лейтенант, сначала выяснил, зачем ей понадобился узел связи, и лишь потом позвал еще одного старшего лейтенанта, в очках и с красной повязкой на рукаве — "Дежурный по связи".
— Вы мне присылали пакет? — сразу спросила она у него.
— Так точно, я присылал, — слегка смущаясь, ответил связист.
— Но вы не сказали, что мне делать дальше. Я могу поговорить со своим мужем?
— Поговорить? — вроде как затруднился он с ответом. — Непосредственно поговорить не получится, связь от его имени установили в телеграфном режиме…
— Не путайте меня, говорите проще, — решительно оборвала она его.
— Это "тире-точка-тире", знаете? Как в кино, как радистка Кэт сообщения от Штирлица посылала. Понимаете?
— Да, понимаю, — немного озадачилась она.
— И связь пока установлена не с нами, а с узлом в Наро-Фоминске, оттуда уже связались с нами, дали позывной голландской радиостанции, — объяснил он. — Теперь мы будем пытаться выйти с ними на связь.
— А потом? — требовательно спросила Маша.
— Потом попытаемся назначить сеанс связи с вашим мужем, — ответил старлей. — На конкретное время и конкретный день. Вы придете к нам, и если не получится установить связь в телефонном режиме…, — он перехватил ее взгляд и поправился: — … голосом, то тогда вы будете диктовать телеграфисту, а уже он будет вести связь. Понятно?