Я Еду Домой 3
Шрифт:
— У меня жена тоже любила, — как-то странно сказал Вим. — Мы жили во Влаардингене, это возле Роттердама.
— Что с ними? — спросил я, успев подумать, что лучше было не спрашивать, потому что уже знал ответ, но все же спросив.
— Они в первый день погибли, — как-то сухо и внешне спокойно сказал Вим. — Еще даже сама Катастрофа не началась по-настоящему. Очаг заражения был где-то у соседей. Кто-то из них укусил жену, она вернулась домой и заперлась с детьми. Собиралась идти к врачу, мы даже поговорили по телефону. Тогда еще никто ничего не знал. Я теперь
Я не спрашивал, что было дальше, а он и не продолжал, просто пил пиво и смотрел в окно.
Наступила неловкая тишина. Я вообще не знаю, о чем принято говорить в подобных случаях.
— Твои ведь целы? — спросил он.
— Должны быть целы, — кивнул я. — Я успел их предупредить, что дело плохо, и они заперлись в доме.
— А сейчас?
— Не знаю. Знаешь Корне, который радист?
— Конечно, — кивнул он. — Он что-то выяснил?
— Похоже на то, сегодня должна быть ясность.
— Ты поэтому сюда и шел?
— Точно, — подтвердил я.
Ушел он не потому что дела, он бы раньше о них сказал, а потому что не хотел встречаться с Корне, очень для него тема нашего разговора мучительна. Поэтому он пожал мне руку и пошел куда-то по набережной, пока не скрылся за углом. Я проводил его взглядом, а потом, обернувшись к женщине за баром, попросил еще кружку пива.
Корне появился без предупреждения и даже раньше, чем обычно. С красными глазами, явно не спавший, он подсел к нам за столик и, перехватив мой взгляд, сказал:
— На кролика похож? — и усмехнувшись, пояснил: — Не спал сегодня, много позывных собрал.
— В смысле? — не понял я.
— Составляю карту существующих человеческих анклавов. Каждый такой позывной — почти наверняка анклав. Связываюсь, выясняю численность населения, координаты — и на карту.
Ночью помех меньше, а людей в эфире больше. Думаю, что пригодится, я это на добровольных началах делаю.
— Понятно, — хмыкнул я. — А по моим делам что?
— А по твоим делам, похоже, все хорошо, — с довольным видом вытащил он свой блокнот.
–
Сеанс связи у тебя на завтра, на одиннадцать утра. Телефон не обещаю, но в телеграфном режиме пообщаешься. Можешь меня поцеловать.
Я чуть пивом не поперхнулся, затем сказал осторожно:
— Боюсь, что не поймут.
— Фигня, поймут, — отмахнулся он. — Весь город знает, что я гей, и что мой партнер пытался меня съесть, после чего мы вынуждены были расстаться навсегда, так что решат, что я всего лишь обрел новое счастье.
— Я лучше доплачу, — сказал я. — Экстра, так сказать. А целоваться не будем, а то получится, что мы всех обманываем. Они за тебя порадуются, а все не так радужно.
С этими словами мой взгляд перескочил на плетеный браслет радужной расцветки, намотанный на тощее запястье Корне.
— Много теряешь, — захохотал он. — Ну ладно, купи мне тогда пива. Платить за работу будешь после связи.
18 июня, воскресенье, утро. Мюйден, окрестности Амстердама
Вчера
Храпел, похоже, на весь город, потому что кот свалил из каюты в рубку, хотя обычно предпочитал спать рядом. В общем, "забег в ширину" прошел в лучших традициях, давно я так не выступал.
Несмотря на это, сегодня вскочил ни свет, ни заря, хотя надо было бы похмелье переспать.
Не переспал, оно приняло меня в свои объятия со всем пылом. И во рту было гадко, и голова трещала, и сушняк крутил. Пришлось размешать в стакане с водой пару таблеток болеутоляющего и залпом выпить, чтобы хотя бы чуть-чуть в норму прийти. Потом подумал, подумал, плюнул на все, да и открыл бутылку пива, тоже медицина, так сказать. Выбрался с ней на палубу, уселся.
Город еще спал, было воскресенье. По набережной неторопливо проехал патрульный "Г-
ваген", несколько раз проскакивали развозные фургончики — да и все. Отдыхают все сегодня.
А вчера, такое впечатление, весь город лежа ходил, пьяных было — не счесть. Мое первое впечатление о том, что люди здесь сдерживаемый стресс заливают, было правильным, похоже. Хотя, с другой стороны, что еще остается? Интересно, как у нас на родине с этим делом?
От воды тянуло свежестью, пахло морем. Нет, хорошо все же у моря жить. Всегда мечтал и никогда не получалось. Чтобы так, вышел из дому, прошел пять минут — и вот оно, гуляй, любуйся. Откуда такая страсть? Вроде ведь совершенно сухопутный человек, а на тебе.
Пиво ли подействовало, таблетки ли, что более вероятно — не знаю, но головная боль начала отпускать. Поплелся на камбуз, приготовил себе яичницу с беконом — яйца и этот самый бекон купил уже здесь, все из новых припасов. Катастрофа катастрофой, а фермы свои голландцы сохранили, вот и жратва нормальная имеется. Не, не пропадут, работящие.
Такие нигде не пропадают.
На запах жарящегося бекона проснулся Тигр, потянулся вперед-назад, зевнул совершенно невозможным образом, затем спрыгнул со стола, подошел.
— И тебе завтрак, без вопросов, — сказал я, приседая у его миски.
Затем я просто искал себе занятия, постоянно поглядывая на часы. К Корне отправился за полчаса до назначенного времени, хотя идти было примерно три минуты. Жил он, как и я, на лодке, точнее — на большой барже, переоборудованной в отличный плавучий дом. Он на нем сюда и приплыл из Амстердама, когда все началось. Тоже ведь удобно, а? Отвязался от берега — и все, со всем своим имуществом спасся. Правда, там у него какая-то непонятка с любовником вышла, того все же куснули где-то, насколько я понял. Хрен их, педиков, разберет, что они когда в виду имеют.