Я - эль Диего
Шрифт:
В Сиднее я отметил свой 33-й день рождения, отметил на день раньше из-за разницы в часовых поясах; когда там было уже 30 октября, здесь – все еще 29-е. Мне подарили торт в форме Кубка Мира и самым большим счастьем для меня было съесть его вместе с Клаудией, моим отцом и моими друзьями. Клаудия разбудила меня рано и вручила мне свой подарок – восхитительный «слип» от Версаче, а также двух черно-белых плюшевых медвежат от моих дочерей. Тут же она включила магнитофон, и раздались голоса Дальмы и Джаннины, певших песню для меня и про меня. У меня из глаз покатились слезы. Я помню, как Хуан Пабло Варски, посланный 13-м каналом, поставил грузовик с динамиками у входа в отель, оттуда транслировал мой праздник и позвал мне к телефону великого Фито Паеса. И я чувствовал, что та песня «Дай моему сердцу радость» исполнялась для меня. Я был счастлив. Все мои
Все были удивлены моим внешним видом, я на самом деле был худым и весил 72 килограмма. Бедняга Ричард Гир втихую завидовал мне, глядя на меня украдкой! Серрини чуть не сошел с ума, но все же достал для меня овсянку, с которой я начинал каждое утро. Кроме того, там я завел моду на футболки и шапочки с посвящениями для аргентинцев, которые, на мой взгляд, того заслуживали: «Ольмедо, я по тебе скучаю», «Фито, дай моему сердцу радость», «Вилас, кумир», «Держись, Чарли», «Монсон, великий».
На следующий день после моего дня рождения, 31 октября, мы сыграли вничью 1:1, и единственный мяч с моей передачи забил Бальбо. Я был счастлив вновь почувствовать себя капитаном сборной, надев новую повязку синего цвета, на которой были изображены лица моих дочерей. Я заканчивал матч измотанным, но Басиле попросил меня остаться на поле до финального свистка: «Останься, останься! Пусть Редондо идет вперед, а ты – назад, только останься». Я вновь почувствовал себя нужным, но меня никоим образом не устраивала игра команды. Я не показывал и виду, но в действительности был очень разочарован. После игры я сделал единственное заявление, которое было достаточно красноречивым: «Я должен был больше снабжать мячами Абеля и Бати, я должен был держаться лучше, мы должны были выиграть… Не знаю, но лично для меня эта ничья – ничто».
Здесь мы также держались с трудом. 17 ноября на «Монументале» мы выиграли 1:0 и вышли в финальную часть чемпионата мира. Но вышли еле-еле.
Когда я приехал в Аргентину, то захотел сыграть за «Ньюэллз» как можно больше матчей, ведь именно благодаря этому клубу я вернулся в сборную. Я снова стал футболистом, и смог продемонстрировать то, что я умею, что я могу дать другим. Мы встретились с «Бельграно» в Кордобе, и ощущался душок заговора против «Коко»; у некоторых те 0:5 по-прежнему сидели в печенках, несмотря на то, что мы прошли на чемпионат мира. И я, как всегда, не смог смолчать: «Если уходит Басиле, ухожу и я. Заговор против «Коко» продолжается, есть люди, которые хотят убрать его во что бы то ни стало».
Однако моя «машина» больше не выдерживала, моя «машина» – мое тело. В матче с «Ураканом» вечером 2 декабря я услышал звук разрыва связок, который ни с чем нельзя перепутать. И по этой причине я не смог принять участие в товарищеской встрече, которую сборная проводила с Германией в Майами. Кубинские экстремисты, выступавшие против Фиделя Кастро, пообещали убить меня, если я ступлю на землю Майами, и только из-за того, что я был другом Команданте. Как же мне хотелось встретиться с ними лицом к лицу, но я лишился такой возможности.
Когда я захотел вернуться в январе для того, чтобы сыграть несколько товарищеских матчей против «Васку да Гама», то вновь получил травму. Впереди у меня оставалось пять с половиной месяцев для того, чтобы узнать, будет ли американский мундиаль четвертым в моей карьере. И вновь появились сомнения.
1 февраля истек мой контракт с «Ньюэллз», и в этот же день мне пришлось пережить один из самых неприятных эпизодов в моей жизни: группа журналистов самым нахальным образом вторглась в мою личную жизнь. Они влезли со своими камерами в мой дом на Морено, не удовлетворились моими объяснениями, что за последний месяц меня никто не фотографировал для всеобщего обозрения, и я не смог не отреагировать на это вмешательство. Я отреагировал так, как мог отреагировать любой на моем месте. Это был тот самый эпизод с выстрелами, не имеющий ничего общего
Я взял отпуск, который, думаю, заслуживал, и отправился на восток страны, на курорт Марисоль неподалеку от Трес Арройос наслаждаться отдыхом с семьей и ловить акул. Мне нужен был этот глоток воздуха: наслаждение от жареной на решетке рыбы, от солнца как в Вилья Фьорито, от общения с приятными людьми, от работы… Я не поехал в Сан-Тропез; в моем домике было всего две комнаты, гараж с решеткой для жарки, и это все никак нельзя было назвать «дворцом». Я поехал на восток, потому что знал, что здесь ко мне будут относиться как «одному из»! Что здесь я буду просто Диего.
Я пробыл там пару недель, а когда вернулся домой, то отправился на стадион посмотреть матч между «Бокой» и «Расингом», который проходил 13 марта. Отвечая на чей-то вопрос я сказал то, что думал: «Я хочу играть на мундиале!», и на следующий день уже тренировался вместе со сборной в Эсеисе.
На 23 марта был назначен товарищеский матч со сборной Бразилии, и хотя я знал, что не смогу набрать форму к этому времени, желание сыграть было столь велико, что я попросил Басиле поставить меня в состав. Однако, он убедил меня, что предпочитает видеть меня в полном порядке на чемпионате мира, а не в товарищеских встречах. И я отправился вместе с командой в Ресифи, чтобы побыть вместе с ребятами, прочувствовать атмосферу сборной. И я во второй раз в своей жизни сидел на скамейке запасных, когда сборная проводила матч; впервые это произошло в день моего дебюта, и вот теперь это случилось сейчас благодаря любезности Басиле, который не захотел оставлять меня на трибуне.
Как только мы вернулись в Аргентину, я поставил ультиматум самому себе. В конце месяца, 31 марта, я сказал Басиле: «Коко», во вторник я скажу вам либо «большое спасибо», либо то, что я буду продолжать готовиться к мундиалю. В первом случае я буду играть только за «Ньюэллз», а во втором – и за сборную тоже. Я не хочу вам лгать». И опять мои слова переврали; старик, я не хотел никого обманывать и не собирался ехать в Штаты, занимая чужое место.
Для тех, кто говорит, что я – безответственный человек, сообщаю: 5 апреля, во вторник, с помощью Маркоса Франки я обзвонил всех, кого должен был обзвонить, и первым был Басиле: «Коко», я попытаюсь, но мне нужно время для того, чтобы выйти на уровень остальных игроков сборной». Затем Фернандо Синьорини: «Я хочу, чтобы ты был рядом, давай развивать один из твоих планов». Также профессору Антонио Даль Монте, тому самому, который готовил меня к чемпионатам мира в Мексике и Италии, и доктору Нестору Лентини, который должен был занять его место к мундиалю в США. С Лентини связался Синьорини, когда он был директором в Сенаре, и по сей день я благодарен ему за все, что он сделал: он всегда был образцом деликатности и всегда давал мне то, в чем я нуждался… До тех пор, пока Уго Порта, который стал работать в Секретариате по делам спорта, не дал ему пинка под зад – пинка, который он не заслуживал.
В конце концов мы также позвонили дону Анхелю Росе… С доном Анхелем я познакомился во время своего отпуска, который проводил на востоке. Замечательный тип, из тех, что, как говорится, «от земли». По ходу одного из карточных матчей он сказал мне: «Диего, приезжай ко мне, когда захочешь. Здесь ты сможешь охотиться спокойно». Я не забыл про него, и теперь мне как раз нужно было такое место – обособленное, тихое… Проблема была в том, что когда Франки позвонил ему от моего имени, он ему не поверил.
— Серьезно, дон Анхель. Я разговариваю с вами от имени Марадоны. Мы хотели бы принять ваше приглашение, которое вы тогда нам сделали, и провести несколько дней у вас на ранчо.
— Да, конечно, хе-хе-хе…
— Дон Анхель, вы мне не верите? Я тот, кто выиграл у вас в карты с 33 очками на руках…
— Маркос!
Тогда мы туда отправились. С Фернандо и с Маркосом, а также с Херманом Пересом и Родольфо Гонсалесом, молчуном и другом семьи, из Эскины, который с нами вот уже двадцать лет, всегда готовый помочь моим предкам. Мы приехали в воскресенье 10 апреля и оставались там до следующего воскресенья. За одну неделю мы успели сделать все: занимаясь аэробной работой с Фернандо, мы стали пробегать по 16 км ежедневно; также я боксировал с Мигелем Анхелем Кампанино, бывшим аргентинским чемпионом, а потом шел в тренажерный зал. И все это проходило по рекомендации и под контролем доктора Лентини из Буэнос-Айреса.