Я - гомункул
Шрифт:
Вечер того же дня, Цукиуми на крыше какого-то здания.
Почему-то сейчас, гуляющий на такой высоте ветер не приносил гордой и сильной женщине облегчение. Тело всё еще было разгоряченное, сердце словно выпрыгивало из груди, а в голове набатом звенели слова что никак не получалось забыть.
“В отличие от жадных ашикаби, мне до неокрыленных нет дела”. – Невозможные для ашикаби слова, сказанные искренним и равнодушным голосом. Они цепляли. Пусть и были непонятны. Впрочем, следующая фраза, что так же крутилась в голове, несколько отвечала на вопрос, сформированный
“я – гомункул, и логика у меня своя”. – Именно эта фраза давала понять Цукиуми, что человеком себя тот парень, на которого у неё пошла реакция, не считает. Или и правда не является? Цукиуми хотелось верить в последнее, ведь тогда значило, что она реагирует не на одну из этих тупых и подлых обезьян! Вот только, на кого?
“Людская жадность не свойственна нечеловеку”. – Догоняла эта фраза остальные, заставляя сердце непонятно отчего стучать быстрее. Цукиуми очень хотела понять, кто же он, если надо даже выбивая информацию из других. Благо, такая возможность у неё была. Как слабое ощущение его самого, так что с близкого расстояния она его не упустит, так и те три секирей, что можно расспросить.
“Она мне просто не нужна”. – Снова вырвала из грез вспомнившаяся фраза этого… гомункула. Она и не нужна? Да что он о себе возомнил? И почему так ноет в груди?
С удивлением, Цукиуми смахнула влагу с щеки… дождь? Покосившись на безоблачное небо, водная секирей была вынуждена признать, что этот вариант отпадает. Хм, может, на секунду сила вышла из под контроля… именно таким странным образом? Еще бы понять, почему последняя фраза, по мере поисков, всё больше вытесняла остальные, и всё больней становилось дышать?
Цукиуми еще не знала, что одна гордая, красивая, превосходная, сильная духом и телом девушка, так и не найдя одного странного парня до самой ночи, впервые на своей памяти разрыдается.
Да, она не хотела быть с макаками, но при этом, как всякая девушка, грезила о том, что всё же встретит своего единственного, который будет не макакой. Того самого принца, что будет добиваться её расположения, и после долгих недель осады она снизойдет до почти сломленного красавца, и позволит тому окрылить себя, став для того единственной и неповторимой. Да, став настоящей драгоценностью в его глазах.
Такова была противоречивая женская натура инопланетянки, вот только реальность оказалась другой.
“Она мне просто не нужна”. – Били набатом в голове открытой секирей слова гомункула. И за эту её слабость он еще ответит, да так, что всяким макакам останется ему лишь посочувствовать, ведь даже с ними она обошлась бы куда мягче, просто убив!
Примерно в это же время, в другом месте.
Муцу сидел за барной стойкой и наслаждался. Прикрыв глаза, он припомнил время безделья и просто лежания на пластиковом кресле под солнцем.
– Кайф, – констатировал он.
Чуть позже он проиграл в голове посещение массажного салона по попавшемуся ему спец-приглашению. И неважно, что то было у кого-то в кармане, Муцу заслужил такой отдых куда больше. Да, как его там помяли в четыре руки (в две промять секирей оказалось
– Превосходно! – еще раз кивнул он.
И вернувшись из своих мыслей, подхватил стоящий перед ним слабоалкогольный коктейль, приложившись к трубочке.
– Жизнь удалась! – отставив тот в сторону, довольно произнес Сотрясатель.
========== Глава Двадцать восьмая. Первая впереди. ==========
Выключив новости, я виновато посмотрел на Мию. Ну кто же знал, что всё повернется вот так? Нет, я, конечно, помнил, что я - ходячая батарейка, и секирей из меня черпают просто огромный заряд силы, особенно при активации их тама на полную посредством норито.
Это я к чему? Да к тому, что вот уже неделю (!) все жители Нью-Токио изображают ежиков в тумане. Да-да, том самом, что создала Таки. И даже у неё не выходит развеять тот.
Остальные сразу заинтересовались этим фактором и тоже рвутся проверить свои силы. Правда, есть у меня ощущение, что тут скорей дело в чем-то другом, но в чем?
– О чем задумались, Фуши-сан? – спросила намыливающая мою голову Хайхане.
– Да так, о не особо радужных перспективах. Если Минака сочтет, что эта моя способность усиления секирей слишком вкусная, то он может взять свое слово назад, и вновь открыть сезон охоты. – Честно ответил я.
И да, как можно догадаться, мы с Хайхане сейчас принимали ванну вместе. Как так вышло, что остальные не возмущались? Очень просто – мы никому ничего не сказали. А все прочие и не спрашивали, привыкли уже, что Хайхане и Беницубаса за мной ходят хвостиками. Ну а сейчас одна из них ушла за покупками, благо официальных моих секирей Мия спокойно выпускала на улицу. Что про Минаку не скажи, но атаковать подаренных им же секирей он не будет, это не этично для него. Угу, ломать отданные другому игрушки. А вот Нагая и Мацу наоборот в положении осады и с нелегальным статусом. Ну а остальные в нейтральной зоне.
Так вот, все уже привыкли, что “оба подарочка” вечно таскаются за мной, и когда Хайхане молча пошла за столь же молчаливым мной, все это приняли как должное.
– … - Ворвалась в помещение Мия. А нет, не все.
– Ну да, и чего я ожидала увидеть? Они же друг друга стоят. – Пробормотала та, после чего, извинившись и предупредив, что ужин будет минут через двадцать, закрыла за собой двери. Стоп! А где же “никакого разврата в Идзумо”? Что тут происходит? Мия без этой фразы даже на легкий намек не то что на разврат, а даже на легкую близость, уже не Мия!
Но не могу не признать, несколько отрешенная и витающая в облаках Хайхане, и играющий дуба, да еще и с установками в голове я, действительно не создаем впечатление тех, кому есть дело до плотских отношений. А зря. Как ни странно, но Хайхане, что называется, “запала мне в душу”.
– Может, прекратишь уже называть меня на “вы”? Ты ведь по прибытию сюда обращалась на “ты”. Хм, неужели тебе не понравилось что-то в зоопарке, ведь после этого ты и стала… Понял! Поцелуи с Беницубасой и Таки. – Разворачиваюсь к Хайхане, ощущая странное и приятное чувство… она меня ревнует! Восхитительно!