Я - грозный любовник. История Сида и Алисы

Леал Эрмес

Казалось бы, я должен радоваться, снова глядя на мир из окна собственной комнаты. Но ощущение такое, будто я все еще в камере и ожидаю, когда меня выпустят. Странное дело! Глаза у меня то закрываются, то открываются. Чувствую, что засыпаю, но вдруг пугаюсь при мысли, что все еще читаю эти дурацкие книжки и снова смотрю в окно, но девушка уже исчезла из виду.

Свечерело. Надо бы заснуть. Холодно, наверно, на улице. Но я-то покуда жив и к полуночи выйду погулять с ребятами. Смотрю на часы в изголовье. Осталось три часа, чтобы попытаться заснуть, а потом встать посвежевшим и наверстать упущенное в обществе друзей и подруг. Я совершенно разбит, ничего не хочется,

но, надеюсь, что это только из-за всех моих последних обстоятельств. Все равно на душе погано. Хватит думать, особенно о себе самом. Нужно просто закрыть глаза и заснуть без сновидений. Они мне ни к чему. Никого и ничего не надо. Нужна только одна женщина. Это всем нужно – иначе вы умрете и никто вас не оплачет. Обычно нас оплакивают женщины. Если я умру, будет ли Алиса плакать обо мне? Теперь я уже ничего не знаю. Мне становятся ясными значения некоторых обыденных слов и поступков, не вполне понятных для меня прежде, да, пожалуй, и теперь. Свобода – изнасилование – тюрьма – любовь – адвокат – свобода. Мне всегда плевать было на эту долбанную свободу – хоть свою, хоть чужую. Во многом я и сейчас так думаю. Нужно все-таки выбраться из дерьма, в которое я вляпался. Попробую. Добьюсь своего. Будь я какою-нибудь знаменитостью, вряд ли пришлось бы пройти через тюрьму, унижения, всю эту дрянь – но когда-нибудь я прославлюсь и отомщу за себя. Сузи тоже стремилась прославиться. Хотела стать моделью и актрисой. Посещала какие-то курсы, показывала буклет с эротическими фотографиями. Об этом, наверно, все девчонки мечтают. Хотят быть фотомоделями, чтобы все любовались на их потаенные местечки. Все они шлюхи. Алиса в том числе. Спать охота. Девчонки. Тюрьма. Алиса. Не хочу больше думать об Алисе – не стоит она того.

Я задремал с мыслями об Алисе.

22

Холодно. Уже за полночь, но даже не верится, потому что некогда считать, смотреть и чувствовать. Я спешу на нашу площадь, на место наших встреч, в наш уголок, чтобы повидаться с друзьями и продолжить наши отношения.

Пока я шел, у меня было ощущение, будто я иду в свой сон, на Северный полюс, и приближаюсь к миру белого безмолвия. Но нет! Это обыкновенная улица, без всяких сновидений, а вдалеке уже маячит наша площадь.

Издали различаю мальчишек, выделывающих немыслимые фигуры на велосипедах и скейтбордах. Возле них собралась группа человек из десяти, которые стояли неподвижно, но неистово размахивали руками и болтали всякую чушь. Иногда собирается побольше народу – человек пятнадцать, а то и двадцать. Здесь встречаются приличные люди, но я все-таки предпочитаю комнату Мальро, где чувствую себя как дома. Там я полный хозяин и могу оттрахать девчонку, пока Мальро пойдет погулять или под каким-нибудь иным предлогом уйдет из дома. Там, куда я в одиночестве направляюсь, толкутся люди, точно скот на пастбище, как это показывают в фильмах про животных. У них есть марихуана, а есть еще какая-то дрянь, которую я на дух не переношу. Я шел быстро, не сводя глаз с ребят, но на подходе замедлил шаг.

Возле площади пролегает оживленный проспект, где полно педиков, и тихая улочка, где есть два бара, куда я отродясь не заглядывал. Там танцуют под традиционную бразильскую музыку. Играют тихо, никому не мешают. Сегодня исполняют какое-то старье. Слушать неохота. Наша территория – это площадь, до остального нам дела нет. Здесь мы собирались, уходя от Мальро, а потом шли обратно к кому-нибудь еще, чьи родители нам не мешали, а мы, соответственно, им. Когда накуримся, все спускаемся к реке Тьете и возвращаемся,

когда кайф проходит. Когда к утру народ расходится, остаются одни скейтеры. Да еще наркоторговцы. Эти всегда к услугам тех, кто в них нуждается.

Я подошел почти одновременно с Мальро и Бананом. Все зашевелились. Всем хотелось меня видеть. Все принялись спрашивать, как у меня дела. Масиел, Лампрея, Урод, Патрисия, Флавинья и еще какие-то незнакомые люди. Причем хорошие люди, повторяю. У одной из подошедших телок папаша, блин, адвокат, с полицейскими корешится, твою мать. Хотел было я ее закадрить – и ни хрена не получилось.

Я пришел. Всеобщее оживление, веселье, объятия. Я тоже всех приветствовал так, словно несколько лет назад умер, а теперь воскрес. Да ведь так оно и было!

Девчонка с модельными данными в джинсах с прорехой на попе тоже пришла. Попа у нее что надо! Я взглянул на нее, и мне все стало ясно. Я сказал себе: «Сегодня я кончу то, что начал в гостях у Алисы». Радость возникла у меня на лице, но вскоре пропала, когда Урод подошел к ней, обнял, взглянул на меня и сказал:

– Мне очень нравится Андреа. Я по-настоящему влюбился.

Он обнял ее за плечи, и они словно слились в единое существо.

– Блин! Ты в эту телку влюбился?

– Ее зовут Андреа.

– Клево, чувак! Хорошая новость. Серьезно! – с притворной радостью произнес я. Как ее звать, я действительно не знал, а может, знал, да забыл. Какая разница?

– Мы собираемся пожениться, – сообщил Урод.

– Ну, ты, блин, даешь! Пожениться? Треплешься, что ли? – выпалил я.

– Ни фига подобного! – вмешалась она. – Все на полном серьезе. Мы с Фернанду собираемся пожениться. Он уже поговорил с моим отцом. Все путем. Фернанду ему понравился. Папа устроит его на работу в магазин и поможет нам снять квартиру.

– Чем торговать-то станешь? – поинтересовался я.

– Импортными машинами. Клево, да?

– Слушай, Сид! Он женится, потому что хочет. Если я подцеплю такую телку – тоже женюсь, – сказал Лампрея, тыча пальцем в Андреа.

– Извини. Для меня это сюрприз. Отдохну пару деньков – подыщите и мне кого-нибудь. Только без всякой женитьбы.

– Ну да, без женитьбы! Сам будто не хотел жениться на Алисе. Забыл, что ли? – рассердился Лампрея.

Я посмотрел им в лицо и увидел, что они осуждающе смотрят на меня. Неужели все против меня?

– Этого я не говорил. Правда, написал в письме. Но о женитьбе у меня и мыслей не было. Такая чушь мне и в голову не приходила. А в последние дни я только об этом и слышу. Хватит трепаться. Достали уже!

– Ты же обещал жениться, когда просил, чтобы тебя выпустили. Не женишься на Алисе – снова сядешь, – разозлился Лампрея.

Вот зануда, блин! Травки, что ли, обкурился?

– Ладно, хватит. Есть у меня еще время, чтобы подумать об этой дурацкой женитьбе? Завтра же поговорю с Алисой. Посмотрим, захочет ли она жить со мной. Буду вести с ней честную игру и узнаю, пожелает ли она мне помочь. Я только что из-за решетки, надо же хоть как-то с мыслями собраться. Утро вечера мудренее.

– Ты поговоришь с Алисой, чувак? – спросил Масиел.

– Поговорю. А в чем проблема? – ответил я вопросом на вопрос.

Масиел вытаращился на меня, словно я сказал что-то непотребное.

– Ты разве ничего не знаешь?! – спросил он.

– А что я должен знать?

– Насчет Алисы. Никто тебе не говорил?

– А что случилось с Алисой? – удивился я.

– Неужели никто тебя не известил?

– Да нет же!

– Хреново дело.

– Да что такое? Что ты виляешь вокруг да около?