Я – хищная. Возвращение к истокам
Шрифт:
– Охотники, – развеял мои страхи Эрик. – Чего и следовало ожидать теперь, когда Альрик мертв.
– Охотники напали на скади? – ужаснулась я. Поставила чашку на блюдце, и она жалобно звякнула.
– Пока нет, но город заполнен анархистами. Маршал выяснил, что они до сих пор приезжают – те, кто хочет поживиться халявным кеном, и те, кому всегда претила система.
– Но законы…
– Им плевать на законы. Да и некому теперь судить за их нарушение. Хищным, как никогда, нужно держаться вместе.
–
– Альва съехали утром. – Эрик убрал свою чашку в мойку. – Но если Теплов захочет вернуться, я не буду препятствовать. Хотя моя пророчица этого и не ценит, большинство людей из его племени хотели сохранить ей жизнь.
Он сердился. И тень раздражения мелькнула на лице. А спина – прямая, напряженная – никак не откликнулась на прикосновение.
– Все еще злишься?
Эрик пожал плечами.
– Не знаю. Тебя не изменишь, так что придется смириться.
– Наверное, это потому что я – сольвейг. Барт говорил, мое место среди вас, но иногда я просто чужая. И всем нужен мой кен.
Я вздохнула. Воспоминания о Барте не были радужными. И взгляд его – теплый и мудрый – всплыл перед глазами. Как теперь они без него? Как все мы? И Дэн? Справится ли?
– Это потому что ты – это ты, – возразил Эрик. – Не стоит оправдываться тем, что у тебя кен иначе пахнет. Наступает нелегкое время, и силы сольвейга понадобятся скади.
– Думаешь, будет тяжело? Новая война?
В прошлой войне погибло много людей, которых я знала. И нам пришлось скрываться от армии разъяренных охотников. Повторения не хотелось, особенно учитывая, что где-то по земле ходили легендарные Первые, которые пришли в наш мир, чтобы очистить его от таких, как мы.
– Будет горячо, – уверил Эрик. – И я смогу наверстать упущенное. Прошлую войну я пропустил.
В его голосе послышалось сожаление. И досада оттого, что драться не пришлось.
– Ты говоришь так, будто в войне есть что-то романтичное. Война – это смерти и боль. А ты рассуждаешь о ней как о новом уровне в компьютерной игры.
– Для меня это лишь кучка никчемных охотников, – зло сказал Эрик, отступил к окну и отодвинул занавеску. Небо хмурилось и цеплялось серыми боками за голые верхушки деревьев. – Ни один из них не достоин называться высшим существом, но они буквально молятся на свою благодать. Каждый из них.
Слово “благодать” он буквально выплюнул. И лицо снова исказилось злостью. Слишком часто он злится в последнее время. Это опасно. В первую очередь, для него самого.
– Неправда, – покачала я головой. – Не все охотники одинаковы.
– Разве не охотник убил однажды всех атли? – Эрик взглянул на меня удивленно. – Разве митаки, племя твоей подруги, не погибли от их щупальцев?
– Верно, – кивнула я. – А еще охотник рисковал всем, чтобы спасти меня от таких, как он сам.
– Ты слишком тепло о нем отзываешься, – буркнул Эрик и снова отвернулся.
– Потому что я отношусь к нему так. Андрей – мой друг.
– Охотник не может быть другом, – он произнес это так, словно я маленькая девочка, и приходится объяснять мне нерушимые истины, аксиомы жизни хищных.
– Он мой друг. И если ты спросишь его, уверена, его ответ совпадет с моим.
– Меня удивляет, что ты до сих пор сохранила наивность обычного человека. Наши энергетики разные, Полина. Прикосновение охотника вызывает в нас отвращение или страх. Мы не симпатизируем им, не дружим с ними, не занимаемся сексом. И это не просто предрассудки – это энергетическая несовместимость.
– Пока ты сам не влезешь в эту шкуру, – пробормотала я, – не поймешь. Благодать и впрямь пахнет смертью, но только ты решаешь, использовать ее или нет.
Эрик глубоко вздохнул, шагнул ко мне и погладил по щеке. Злость его улетучилась так же быстро, как и появилась. Иногда я сама пугалась резких смен его настроения: вот он благожелателен и весел, а через секунду – зол, как черт.
– Нам этого не узнать, малыш, – ласково сказал он.
– Неправда, – покачала я головой. – Крег знал.
– Полина…
– Нет, послушай! – перебила я. – Крег был в курсе, так как прошел девять кругов ада. Пролил кровь пророчицы и произнес слова древнего заклинания. И я знаю еще двоих в нашем мире, кто понимает, что это такое.
– Один из них Влад, да? – Эрик внимательно посмотрел в глаза – похоже, эта информация действительно его заинтересовала. – А второй?
– Я…
Короткое слово сорвалось с губ и с шелестом упало на пол.
Тишина. Недоумение. Я прекрасно читаю по его лицу и знаю, о чем он думает. Это невозможно, ведь женщины не впускают нали.
– Впускают, – отметаю его сомнения. – Во всяком случае, сольвейги.
– Зачем?
Не понимает. Нахмурился и теперь похож на то небо, которое за окном. Даже глаза потускнели. Или только кажется?
Вспоминать о нали не хотелось. Не потому, что было жаль усилий, а потому что цель была ложной. Пусть эта цель и разлагается теперь на дне моря…
– Тан тогда спрятал Киру… Герду. А я не знала никого сильнее Первозданных, так что…
Опустила глаза – за совершенный поступок было стыдно. Под пристальным взглядом Эрика чувствовала себя неуютно, и разговор этот хотелось закончить скорее. Он не поймет. Охотники вызывают в Эрике лишь гнев, а благодать он считает проклятием.