Я хочу, чтобы ты умерла

Таригарма Анна

– На следующем занятии вас ожидает контрольная работа по всему старому материалу, и в этот раз, мистер Джонс, мисс Харпер, вы не сможете…

Гул в ушах. Словно радио, антенна которого сломалась, теряя нужную волну. Учитель говорил что-то, указывая на первую парту. Но я ничего не слышал.

Я медленно поворачиваюсь к Хейли, рассматривая её светлые волосы, которые были собранны в хвост. Она наклонила голову так, что мне не удавалось разглядеть её лица.

Почти принуждение. Отвернись.

Я так сильно ненавидел её волосы.

Они были для меня чем-то ужасным. Уродливым. Каждый раз, когда я смотрел на них, они сияли, словно яркое солнце. Обжигали огнём.

– И если ещё раз я увижу как вы списываете в моём кабинете, мне придётся выставить вас за дверь, и тогда экзамен вы…

Мне кажется, людей, подобных Хейли, нужно оградить от общества. Они внушают злость и ненависть, одним своим видом заставляют совершать ужасные поступки.

Мама верит в бога, говорит, каждому суждено ответить за содеянное. Ещё в детстве она повторяла, что нельзя совершать зло, даже в отместку.

Мне нельзя трогать эти волосы, нельзя сжечь их.

Я не верю в бога. Не верю в то, что плохие люди всегда получают расплату.

Она никогда не ответит за то, что совершила. Хейли не накажет бог или по случаю судьбы в её серую тайоту не врежется белый джип.

Хейз поступит в колледж, уедет из города и начнёт новую жизнь.

Начнёт. Обязательно.

Но для этого ей нужно продержаться полгода в городе, в котором она будет жить вместе со мной. И я с точностью уверен, что Хейли сдастся.

Я уничтожу её жизнь, сотру в порошок все мечты и планы на будущее.

Я твоя расплата, твоё наказание и тот самый белый джип.

Глава 3. Хейли.

– Как в школе?

– Отлично.

Мама, я вижу наши имена на каждой парте. 

– Ты общаешься с Кэтрин? Что-то я больше не замечала как вы гуляете вместе.

Кэтрин ненавидит меня и Наоми. В столовой она несколько раз переворачивала мой поднос с едой. 

– Мы виделись недавно…

От части правда.

Папа заходит на кухню и целует меня в лоб. По его лицу я замечаю, что он не спал пару дней. Мне не хотелось обращать внимание, но всё же я смотрю на пятно от кофе, которое виднелось на его рубашке. Наверное, он не менял её со вчерашнего вечера. Возможно, отец снова ночевал в своём кабинете, не снимая одежды.

Наоми, без тебя в доме творится что-то странное. Папа больше не спит с мамой, а неделю назад я слышала как он плакал. Когда я вошла в кабинет и увидела отца, сидящего на полу, мне стало больно.

Конечно, я сделала вид, что ничего не заметила, так ведь лучше. Всё равно мне не помочь ему.

После нескольких вопросов о школе я попрощалась с мамой и вышла на улицу. В последнее время мне нравилось ходить в школу пешком, но сегодня на небе висели тёмные тучи, и идти под дождём не особенно хотелось. Я села в машину мамы и повернула ключ зажигания.

В салоне сразу же заиграла песня, и я немного расслабилась. Наконец с лица пропадает наигранная улыбка, и я выдыхаю, отъезжая от дома. Мне приходится притворяться ради родителей. Я стараюсь рассказывать им весёлые истории из школы, выдуманные мной перед сном, чтобы они расслабились и их не тревожили мысли, что ко мне плохо относятся.

В последние полгода мой дом стал театром. А люди в нём непризнанными актёрами. Каждый лгал, улыбаясь другому в лицо. Мама рассказывала о подписании какого-то контракта на работе, отец предлагал совместную поездку на пару дней. А я постоянно уверяла их, что в школе всё хорошо.

Мы держимся и стараемся скрыть свою очевидную боль даже друг от друга.

Но сколько бы я не видела притворных улыбок и не слышала постоянных рассказов, абсолютно каждый в этом доме знал всю правду.

После смерти Наоми, в первые два месяца, наш газон был закидан бутылками и фотографиями. На задней части дома баллончиком было написано имя моей сестры и слово, которое мама не позволила прочитать. Она заставила меня зайти в дом, а сама поехала в магазин покупать бежевую краску.

У нас свой собственный мир, в котором всё замечательно. И как тут не поверить?

Я заехала на переполненную парковку и быстро вышла из машины, теряя взгляд на своих чёрных ботинках. Главное не сталкиваться с учениками и не смотреть на них.

Если не трогать, тебя не укусят.

Хотя, эти люди кусают, даже если ты обходишь их стороной.

За полгода я практически научилась не обращать внимание на их оскорбления и на руки, которые толкают меня в стороны.

В кабинете я сажусь за свою парту и достаю учебник с тетрадью.

Мне нравились первые уроки, тут я могла спокойно сидеть на своём месте и смотреть в окно. Их мало кто посещал. В прошлом я тоже часто опаздывала, иногда не приходила. Но сейчас для меня это было единственным временем, когда меня наконец могли оставить в покое.

Следуй за своей сестрой. 

Убийца. 

Умри. Умри. 

Одним пальцем я двигаю учебник выше и закрываю надписи на парте.

Наоми, если бы в тот день мы погибли вдвоём, я бы просто осталась надписью на парте?

Дом продолжали бы обкидывать бутылками, а на наших могилах родителям пришлось бы вычищать больше стёкол. Не знаю почему, но при виде мусора на газоне моего дома я ничего не чувствовала. Но когда я приезжала навестить Наоми и смотрела на разбитые бутылки вокруг её памятника, мне становилось по-настоящему больно.

Если потребуется, я готова собирать стёкла голыми руками, постоянно укалываясь. Я бы стерпела всё ради твоего спокойствия.

Мне… мне больно.

А ещё страшно.

Ты всегда была смелым ребёнком. Это мне достались худшие качества.