Я хочу домой
Шрифт:
Семь лет назад Саму с пятилетней дочерью, возвращаясь ночью из гостей, попала в аварию. Машина закружилась на гололеде, слетела в овраг. Саму повредила позвоночник, дочь умерла.
«Я была за рулем. Не справилась с управлением. Не была внимательной. Не была хорошей матерью…»
Три года Саму не вставала с постели. На фоне стресса парализовало левую часть тела.
«Ни один психотерапевт не поднимет тебя, пока не решишь подняться сама. Целый год училась
Мы познакомились с Саму благодаря черешне. Сочным фруктам цвета солнца. И в моем, и в саду Нури в этом году выдался обильный урожай, часть которого отвезли в центр.
Перестать винить себя за сделанные ошибки и прекратить бояться еще не совершенных вполне возможно. Для этого мир, в котором мы исправляем ошибку, должен отличаться от мира, в котором ее сделали.
«Когда открывали центр, мне важно было понять, что я делаю это не из чувства вины. В день аварии я умерла вместе со своим ребенком и спустя три года родилась заново. Ничего не требую у жизни. Самое необходимое у меня есть: целый океан любви, который хочу подарить детям. Ты читал Руми? “Выйди из круга времени и войди в круг любви”».
Помогаю Саму выжимать белье. Детям центра сложно контролировать себя, во время дневного сна, бывает, писают под себя. Поэтому стирать постельное белье приходится буквально через день. «Машинку сможем купить к следующему месяцу, ждем зарплату Орхана… Стирать я люблю. Успокаивает. Это благородное дело – превращать запачканное в чистое».
Она улыбается и говорит, что теперь называет себя – Ариэль. Cпустя секунду сурово добавляет: «Это в честь Русалочки, а не стирального порошка».
* * *
У счастья нет стандартов и категорий. Его достойны все, но не все по-настоящему понимают.
Выбрать не такого, как все, и подарить ему любовь – намного ценнее, чем протянуть руку тому, кого часто обнимают, лучше слышат. К тем, кто выбрал нелегкий, но интересный путь, любовь возвращается вдвойне, с самого неожиданного берега.
По дороге домой захожу в магазин. Подхожу к полке с зелеными кружками из толстой керамики, с широкими ручками. Кружки, тем более зеленые, – моя слабость.
Беру одну из первого ряда и уже собираюсь отходить, как замечаю на полке такую же, но с плотной белой царапиной на правом боку. Скорее всего, ее никто не купит.
Отставляю, казалось бы, идеальную на вид и выбираю ту, что не такая, как все. Не из жалости. Она мне напоминает меня.
Выходя из магазина, вспоминаю, как Сона покупала для сада саженцы, которые выделялись своей слабостью, у которых были не такие сочные и зеленые листья, как у остальных. Значит, в разы уменьшались их шансы обрести дом и теплые руки. «Финик, всем нужен дом».
А
Сона, обняв полуживые деревца, тяжелой перекатистой походкой спешила домой, к земле, вслух бранясь на торговцев.
«У этих гадов нет сердца. Знаешь, почему, Финик? Они не дают шанса тем, кто слабее. Скажешь им это, а они покачают мордами, мол, естественный отбор, природу не обманешь. Неужели они не понимают, что оправдывают собственную низость?! Природа ни при чем, она всех любит».
Больше всего Гонча любит море. Не озера, реки и океаны. Именно море. Чувство родом из детства, когда они с отцом жили в Баку, где ветер с набережной пах нефтью, солью, перьями чаек.
Раз в два месяца она садится в автобус и двое суток едет к ближайшему морскому берегу. За новым дыханием, свежестью мыслей и воспоминаниями из детства, которые оживают, стоит ей ступить на ракушечный песок. Гончу не останавливают никакие погодные условия.
«Море – мой преданный друг. Как все понимающий, молчаливый пес. Море не раз возвращало меня к жизни».
В восемь лет Гонча потеряла маму. Онкология. Ни химиотерапия, ни операция не помогли. Врачи сказали: «Метастазы увеличились… Лучше заберите пациентку домой». Отец снял домик на бакинском берегу Каспия, и они переехали туда. По утрам Гонча с мамой медленным шагом приходили к морю. Улыбались волнам, кутались в один плед на двоих, кормили чаек овсяным печеньем.
А потом наступили дни, когда маму пришлось привозить на морской берег в коляске. Они прощались…
«Мамы уже не было, а я продолжала приходить к морю. Сидела на берегу, гуляла, плакала и улыбалась. Тем дням с мамой, когда нам было так хорошо. Тосковала, думала, что рана никогда не перестанет кровоточить.
Знаешь, почти все в этом мире от наших мыслей и чаяний. При желании твердый болящий рубец может стать слегка выделяющейся полоской. Очень многое в наших силах».
Мы едем вместе в автобусе, сидим рядом. Разговорились за длинной дорогой. С первой минуты все открылось между нами, будто знаем друг друга не одну жизнь, не одно воплощение. Порою в компании человека, с которым знаком не больше часа, лучше слышишь себя, чем в обществе того, который прошел с тобой много лет.
Руки Гончи пахнут пожелтевшими письмами. При первой же возможности она достает листки из рюкзака, перебирает, чтобы на пальцах появился аромат воспоминаний. Пачка с отцовскими письмами, он писал их до последнего дня жизни и передал дочери. «Когда тебе будет недоставать тепла, приходи домой».