Я хочу домой
Шрифт:
– Простил себя за это?
– Пришлось. Иначе никак: каждое обвинение – разрушение себя. Давно известно: мы приходим в этот мир учиться. Тут нет отличников и двоечников, но есть хорошисты. Когда знакомишься с их опытом, понимаешь, что можно стать лучше.
– Для чего и для кого? Я вот не хочу ни с кем соревноваться, кому-то что-то доказывать…
– И не надо. Стремиться стать лучше нужно для себя. Чтобы легче дышалось, крепче спалось, трепетнее любилось. Сильнее верилось. Став чище сам, ты сделаешь светлее то,
– Да, Лиман, мы все отражатели…
– Еще какие. Пока я был не на своем месте, вокруг меня была разруха. Человек может всему научиться, многое в себе воспитать. Для этого, видимо, и дана нам жизнь.
– Лучше много об этом не думать. Если воспринимать жизнь как учебу, можно в этой вечной работе над собой превратиться в робота. Перестаешь позволять себе слабости. Я выбираю просто быть и…
– …стараться делать себя и этот мир чуточку лучше.
– Да, Лиман. Человек нуждается в свободе и…
– …в возможности быть в чем-то слабым?
– Именно.
– Однажды суфия спросили: «Почему в этом мире все настолько хрупко?» Он ответил: «Чтобы люди раскрыли в себе силу духа».
Не сплю тут более четырех часов. Засыпаю к полуночи и просыпаюсь, когда ночь светлеет. Еще блеклые лучи солнца призывают: «Вставай, пора в дорогу». Теплый душ, стакан воды, пара фиников – и в путь. Мне предстоит услышать, увидеть то, что приблизит меня к человеку, с которым время наших жизней объединится. И мы продолжим путь вместе.
В дороге будем улыбаться тому, как, оказывается, проходили мимо одних и тех же мест с небольшой разницей во времени.
«Ты помнишь тот дом под платаном с красной калиткой? Перед ним по вторникам на большом камне старушка продает сладкие тыквенные семечки…»
«Я их купила как-то. Но не успела отойти, как полил ливень, и семечки в кармане отсырели».
«Кажется, мы покупали их в один и тот же день. Только я после дождя. Странно, но я так к ним и не притронулся. Значит, они предназначались тебе».
Она тоже приезжала в эту деревню, спускалась к Пустым Надеждам и кормила рыжего кота у заброшенного маяка. Но мы разминулись – видимо, не были готовы друг к другу. Значит, нам предстояло найти в себе то, что в итоге нас объединит. У каждой встречи свое время – опоздания исключены.
В дороге еще раз убедимся в том, что ошибок не бывает. Каждая из них – шаг к месту, куда мы должны прийти. А те, с кем разошлись, научили нас любить и не изменять голосу сердца. Важно, чтобы это понимание процедилось сквозь горечь, обиду, желание мести.
«Ты тоже думал, что никого не встретишь, и готовился прожить остаток лет в пустой
«А я думал, что, отказавшись от земного, постигну какой-то великий смысл жизни. На самом деле все просто – прожить достойно. С любовью. С пользой… Любить телесную часть мира так же, как невидимую».
* * *
Возвращаюсь домой к десяти вечера. Пешком или на автобусе, зависит от того, насколько далеко ушел. Вчера Лиман спросил меня: «Ты уходишь, чтобы вернуться? Ищи новые отражения. Не зацикливайся на привычном, сосед». Я ответил: «Мне нужно еще немного тут побыть, Лиман». Он похлопал меня по плечу: «Молодчина. Слушай сердце, а потом ближнего».
По ночам меня будят чайки, они засыпают на крыше дома, спросонья поклевывая черепицу. В первое время чудилось, что кто-то стучится в дверь: вскакивал, отпирал ее, а там никого, кроме волн Синего моря. Со временем узнал чаек. Дружелюбные, чуткие и беспокойные птицы.
По утрам, какая бы погода ни была ночью, в карманах брюк хрустит песок Пустых Надежд. Каким образом он проникает в мою одежду даже сквозь шкаф, неизвестно.
В жизни должно быть то, что человеку не раскроется, – так он учится верить в чудеса.
Когда я был маленьким, в моих карманах всегда можно было найти яблочные косточки. Съедая яблоко, я аккуратно вынимал их из сердцевины, складывал в укромное место.
А все началось с фразы, как-то услышанной из уст взрослых. «Жизнь в семенах яблок, а не в кожуре». Смысл слов был другой, но я воспринял их по-своему: «Чем больше у меня будет семян, тем больше жизней я смогу продлить. Маме, папе, дедушке, бабушке…» Я собирал семена жизни до дня дедушкиной смерти.
Когда Асада, страдающего циррозом печени, уложили в больницу, я примчался туда с банкой семян. «Бабуль, я успел, успел! Вот семена, деда спасен!»
Сона взяла банку, обняла меня, тихо заплакала. Дедушки наутро не стало. Семена закопали в саду нашего дома. Со временем там проросла яблоня.
Скучая по дедушке, я подолгу сидел под ней.
* * *
– Лиман, почему люди боятся любить? Хотят и одновременно убегают от своего желания. Говорят, что уберегают себя от боли.
– Не важно, кого и что любишь, это чувство делает тебя лучше. А если вдруг хуже и циничнее, значит, не любовь была, а эгоистичное желание, чтобы кто-то пришел и заполнил твою пустоту. Выполнил за тебя работу.