Я хочу летать

Тупак Юпанки

Я вдруг хмурюсь и опускаюсь на ближайший стул. Если подумать… Нет, только теоретически. За это недолгое время я привязался к Снейпу так, как не успел привязаться даже к Марку за весь год, пока длился наш роман. Я, определённо, уважаю его. Как зельевара, как человека, как старшего товарища, как любовника, в конце концов. И я был с ним нежен, аккуратен, хотел дарить ему своё тепло. Искренне хотел помочь. И даже волновался позавчера, когда Уидмор мариновал меня, а я кидал беспокойные взгляды на часы и скрипел зубами, потому что не мог сообщить Северусу, что задержусь. И, конечно, я чертовски радовался, когда отправлялся к нему. Первые дни это вообще

было похоже на маленький праздник, которого ждёшь с замиранием сердца. Да и в постели… Всё это время я думал только о нём и ни разу о себе. Мне было с ним очень хорошо, не зависимо от того, чем мы занимались: гуляли, лежали вместе, разговаривали. С ним было легко и спокойно. Словно так всё и должно быть. Эй, Гарри, ты что, влюбился? Чепуха, отвечаю я сам себе. Это всё иллюзия. Какая, к чёрту, любовь? Снейп — не тот человек, которого можно любить. Вернее, не тот человек, который любить себя позволит. Вот он и не позволил. Он меня прогнал. Потому что я ему не нужен. И сейчас нет смысла сидеть и копаться в собственных чувствах. Какая разница, что испытываю к нему я? Важно только одно: что бы это ни было, оно не взаимно, оно напрасно. Всё закончилось, не успев начаться. На душе погано и мерзко. И нет желания даже возвращаться в его дом, чтобы выяснять отношения, разговаривать, ругаться. Просто не хочу.

Однако заняться чем-нибудь нужно. Нельзя весь день сидеть и жалеть себя в полном одиночестве. И тут мне в голову приходит одна мысль: сидеть и жалеть можно, я это, кажется, заслужил. Только вот не обязательно в одиночестве. Я киваю сам себе, вскакиваю со стула и, схватив с вешалки куртку, выхожу на улицу, чтобы аппарировать к знакомому бару.

Я захожу в тускло освещённое прокуренное помещение, сажусь за стойку на своё обычное место и кидаю бармену несколько сиклей. Тут же перед моим носом оказывается стакан огневиски. Я морщусь, но мужественно опрокидываю содержимое стакана в себя. Отмечаю, что оно значительно лучше того огневиски, что хранится у меня дома. Горло не дерёт, желудок не жжёт, а приятно греет. По телу тут же разливается тягучая пьяная волна, и я прошу второй стакан.

— А вот и ты, — вдруг раздаётся над головой тихий голос.

Я поднимаю взгляд и невольно расплываюсь в улыбке. Как же я рад видеть именно этого человека!

— Привет, Марк, — тепло здороваюсь я и протягиваю руку.

Марк на короткое мгновенье сжимает мою ладонь холодными пальцами и возвращает мне улыбку.

— Как ты, Гарри? — спрашивает он и облокачивается на стойку локтями.

— Дерьмово, — честно отвечаю я. — Меня выгнали с работы.

— Да ну?! — в глазах Марка неподдельное удивление. — Ты ведь, кажется, шёл на повышение.

— Не дошёл, — мрачно усмехаюсь я.

— Чёрт возьми, — тихо бормочет Марк. — Сочувствую, Гарри. Ты прав. Это полное дерьмо. Знаешь, если будут нужны деньги, смело обращайся. У меня с этим делом сейчас хорошо.

— Спасибо, — смущённо благодарю я его.

— Хотя знаешь, я в тебе не сомневаюсь. Ты обязательно устроишься. А Аврорат… Это чушь. Я всегда говорил тебе, что ковыряние в бумажках — работа не для таких, как ты. Ты сможешь найти себе что-то намного лучше. Я в тебя верю.

Он говорит совершенно искренне, а у меня медленно отвисает челюсть. Вот оно. Именно этих слов я так ждал позавчера от Северуса, а не сухого «сожалею». Да, наверное, я малодушен, но мне тоже иногда хочется, чтобы меня немного пожалели, приободрили, погладили

по голове и соврали, что всё будет хорошо. А у меня ведь нет человека, который мог бы это сделать. Хорошо, что есть Марк.

— Спасибо тебе, — киваю я. — Твои слова много для меня значат. Серьёзно. А насчёт денег… Благодарю, конечно, но ты меня знаешь. Я не люблю быть в долгу.

— Брось, Гарри, — морщится Марк. — Ты в своё время очень помог мне. Вытащил из такого дерьма... И помог не только деньгами. Ты оказал мне моральную поддержку, помог поверить, что я могу выбраться из всего этого. И это для меня тоже значило очень много. Я до сих пор благодарен тебе.

Я фыркаю в стакан.

— Если я тебе так помог, какого чёрта ты постоянно торчишь в этом баре, а?

Марк смотрит на меня обиженным взглядом.

— Во-первых, я не торчу тут постоянно. Я захожу лишь изредка. И то по старой памяти. У меня тут выпивка со скидкой. Как старому знакомому.

— Ага, конечно, — усмехаюсь я и делаю большой глоток.

Марк наклоняется к моему уху и тихо шепчет:

— Гарри, я не работаю здесь. Честно. Да, я встречаюсь тут иногда с одним парнем… Ладно, с двумя. Но это вовсе не то, что ты думаешь. Я до сих пор работаю в цветочной лавке. А эти ребята мне просто нравятся. Да и я им. А мне, знаешь ли, иногда тоже кое-чего хочется. Так зачем искать кого-то на стороне, если тут есть…

— Ладно, ладно, — прерываю я его, примирительно поднимая ладонь вверх. — Марк, это, в конце концов, твоё дело. Не моё. Больше не моё. Ты волен делать всё, что хочешь. И не нужно передо мной оправдываться. Мы друг другу ничего не должны и…

Я осекаюсь и уставляюсь невидящим взглядом в барную стойку. Никто никому ничего не должен. Также я убеждал себя, когда думал о Северусе. Это какой-то злой рок. Я встречаю людей, к которым привязываюсь, но которым ничего не должен, как и они мне. И вскоре расстаюсь с ними. А ведь мне, напротив, хочется обязательств, хочется кому-то что-то пообещать, хочется, чтобы дали слово мне, хочется, чтобы меня грубо спросили: «Где ты был?» — и устроили ревнивый скандал. Я хочу кому-то принадлежать, кому-то быть нужным. Возможно, поэтому я так стремлюсь помогать людям. Потому что мне хочется увидеть их потребность во мне.

Из мрачных раздумий меня выводит встревоженный голос Марка:

— Гарри! Гарри, с тобой всё в порядке?

Я медленно качаю головой. Огневиски уже давно гуляет не только по моей крови, но и в моему мозгу, вызывая отвратительную жалость к самому себе. Я один. Я чертовски одинок, несмотря на то что у меня есть друзья, что несколько лет назад обо мне говорила вся магическая Британия, что я стал таким популярным. Несмотря на славу, я абсолютно один. И я никому не нужен. Я и сам не замечаю, как по щеке скатывается глупая упрямая слеза.

— Гарри! — Марк шипит уже над ухом, а потом поддевает мой подбородок двумя пальцами и заставляет поднять голову. — Ты в порядке?

— Нет, Марк, — сдавленным голосом отвечаю я. — Я не в порядке. И мне очень плохо.

Марк вздыхает и тут делает нечто такое, от чего у меня перехватывает дыхание. Быстро наклоняется и целует меня в губы. Глубоко, дерзко, страстно. Я ощущаю привкус знакомых сигарет, и от этого становится так тепло и уютно, что я обхватываю его затылок и притягиваю к себе ближе, отвечаю на поцелуй, глухо мыча, зарываюсь пальцами в его волосы.