Я хочу в школу
Шрифт:
— В частности… Ведение журнала собираюсь поручить… Алене. Согласна?
Алена не сразу среагировала — учителя редко называли ее по имени. Она робко кивнула.
— А за это, — улыбнулся Впалыч, — плюс балл к любой оценке… кроме пятерки, естественно.
Класс завистливо зашумел. Алена боялась поверить в свое счастье. Как она ни зубрила, выше четверки в четверти не получала. Ниже, правда, тоже не получала… но на балл выше… да за такое она готова весь учебник от руки переписать!
— Далее, — продолжил уже почти классный руководитель. — Составление планов…
Денис от неожиданности встал.
— Ты сиди, сиди, мы же не на уроке, — мягко улыбнулся Впалыч. — Напишешь мне программку для автоматического составления планов на урок? Материал я дам, но его придется вводить вручную.
Денис, осторожно усаживаясь на место, неопределенно пожал плечом.
— Написать-то можно…
Кошка бросила на Дениса ревнивый взгляд — она и не подозревала, что этот красавчик еще и программирует.
— Понимаю, — сказал Виктор Павлович, — у тебя и так пятерка по математике. Как насчет освобождения от домашней работы? До конца года, как минимум!
Кто бы на месте Дениса не кивнул? Правда, он сделал это позорно поспешно, так что пришлось срочно надевать на лицо равнодушную ухмылку.
Также бодро Впалыч разбросал по ученикам остальную рутину, и каждый за нагрузку получил «плюшку» — вплоть до разрешения пропускать один урок из трех. Только Димка и Кошка получили задание (проверка самостоятельных и контрольных) безо всякой компенсации.
Но они и не напрашивались. Теперь у них был лучший в мире классный руководитель!
На выходе из школы Виктора Павловича снова обступили, причем место Димки и Юли непосредственно у тела Впалыча на сей раз никто не оспаривал. Пользуясь этим, Димка спросил:
— А почему вы Алену на журнал посадили?
— Аккуратный почерк, — пожал плечами учитель. — Старательная, но застряла в хорошистках. Станет отличницей — пусть сначала липовой — поверит в себя, раскроется…
— А Дениса? — вмешалась Кошка. — Как вы догадались, что он программист?
— Тоже по почерку, — рассмеялся Впалыч. — Как курица лапой… Представляю, как он мучается, когда домашку выполняет. А еще все решения оформлены блочно, как будто везде операторные скобки расставлены…
Остальные персоналии обсудить не удалось. Протиснувшийся вьюном Молчун вдруг спросил:
— А деньги… на нашу школу… они откуда?
И тут Виктора Павловича будто выключили. Он посмотрел куда-то поверх голов окруживших его учеников и произнес голосом дипломата, который читает ноту протеста:
— Вопросы финансирования 34-й школы я обсуждать не могу.
Счастье от того, что в школе появился Впалыч, выбило из головы Птиц все остальные мысли.
Юля вприпрыжку неслась по коридору.
— Девочка! Девочка!
Она даже не сразу поняла, что обращаются к ней.
— Что?
— А что, ваших представлений больше не будет?
Две пятиклашки, сами
«Ой, про флешмоб забыли!» — испугалась Кошка, а вслух уверенно сказала:
— Конечно, будут. А вам нравится?
— Ой, нам очень нравится! А она вот тоже танцами занимается.
Та, которая имелась в виду, немедленно покраснела и ткнула локтем подругу.
— Да? — заинтересовалась Кошка. — Хочешь с нами?
— Да!!! — заорала танцорша.
— Только ты знаешь, — зашептала девочка, — наша классная тоже очень против. Она вчера нам говорила, что был педсовет, и что ваша Злыдня настояла, чтобы всех, кто танцует, из школы выгнали. А всем, кто смотрит, чтоб «неуды» по поведению.
— Злыдня уволилась, — сказала Кошка.
Девочки посмотрели на нее недоверчиво.
— Не может быть! — сказали они хором. — Мы ее недавно видели.
Кошка занервничала.
— Она к директору шла, — добавила пятиклашка.
Елена Ивановна с утра собралась на работу и села ждать звонка.
Обычно ей звонили уже часов в девять и приглашали к директору. Понятно, что он не будет разбрасываться бесценными педагогическими кадрами и заявление не подпишет. У него нет другого выхода.
Елена Ивановна даже придумала, что делать с двойками. Убирать, понятно, нельзя, но можно их закрыть результатами самостоятельных. Если дать штук пять подряд, то сразу убьешь двух зайцев. И детей приструнишь, и оценок выставишь побольше.
В одиннадцать часов Елена Ивановна проверила телефонную линию. В двенадцать сама позвонила в школу, представилась родительницей, попросила соединить с директором. Трубку потом бросила, но выяснила, что он на месте.
В час дня Кочеткова поняла, что нужно спасать положение. Уже пять уроков эти лодыри и бездари вместо ее уроков просиживают штаны и наслаждаются жизнью. Это безобразие необходимо прекратить!
И Елена Ивановна отправилась в школу.
Когда директор протянул ей бумажку со словами: «Расчет — в конце месяца», — она вообще не поняла, о чем речь.
Кочеткова ждала извинений, просьб, на худой конец выяснения отношений. В конце концов, все это происходило не в первый раз. Но Павел Сергеевич уткнулся в компьютер и не подавал больше никаких признаков жизни.
Тогда Елена Ивановна решила посмотреть, что же за бумажку подсунул ей директор, и, увидев свое заявление, немедленно разорвала его.
— Я подумала и решила, что бесчеловечно оставлять вас. Хотя, конечно, работать в таких условиях…
— Елена Ивановна, это была копия вашего заявления, — перебил ее директор, — оригинал лежит в сейфе, подписанный и заверенный. К счастью, мне даже не нужно просить вас отработать две недели, так что с сегодняшнего дня вы, наконец, совершенно свободны и можете заслуженно отдыхать.