Я и мой капитан

Морозов Артем

Примечание 1:обращайтесь к симбионту подвида Б на „вы“ только если его возраст больше вашего.

Примечание 2:НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ не интересуйтесь возрастом симбионта подвида Б».

— Капец, — выдавил я.

Далее в форуме следовал весьма оживленный обмен мнениями о различных психических состояниях симбионтов и способах выхода из них. Часть комментаторов тщетно пытались вывести идеальный алгоритм коммуникации с гуманоидом, однако большинство склонялось к логарифмической зависимости работоспособности

от эмоционального уровня. Вскоре обсуждение перешло в фазу сравнения характеристик конкретных субъектов, часто сопровождаясь фразой: «Твой симбионт — отстой». И в итоге свелось к оценке личностей самих комментаторов, брани и неприкрытым попыткам занизить показатели интеллекта собеседника. У этих свободных нет модераторов, что ли?! Я все же отдал процессору команду постараться проиндексировать полученную информацию.

— Макс, — позвала Вика.

Шума воды слышно не было, только едва различимый гул. Видимо, в этот момент самка осушала свою поверхность нагнетателем.

— Да?

— Ты же не подглядываешь?

— Каким образом? Вы же… ты же камеру разбила. — Я быстро учусь.

— Почему? — задал мой симбионт очень странный вопрос.

— Уточни запрос… пожалуйста: почему нет картинки или почему ты разбила камеру?

Может, это какая-то проверка?

— Я тебе не нравлюсь? Я чувствую, что не нравлюсь.

Меня не переставал поражать способ мышления этих существ. Что тут сказать? Правду? «Я не считаю вас идеально подходящим приобретением, однако в данной ситуации другого выбора нет».

— Потому что камера не работает, — сухо ответил я.

— Долго еще лететь?

— Приближаемся к Сатурну, через пятнадцать минут с помощью центробежной силы планеты увеличим скорость еще на десять процентов. Вывести картинку?

— Давай!

— На какую поверхность… то есть стену? — Я не видел, что там творится в отсеке.

— Напротив туалета, — ответила Вика.

Я спроецировал изображение Сатурна и нескольких его спутников на стену.

— Это Титан, очень интересный планетоид, — начал пояснять я, — скоро на нем зародится органическая жизнь.

— Когда? — В голосе Вики мелькнул неподдельный интерес.

— Как только появятся первые молекулы нуклеиновой кислоты.

— Ты можешь простым языком пояснить, когда это будет?

— По прогнозам, через пятьдесят миллионов земных лет, плюс-минус.

— Да уж! Совсем недолго ждать, сварю пока кофе. — Симбионт хихикнул.

«Сарказм», — услужливо подсказал мой процессор.

— И что, тут появятся другие люди и будут с нами воевать?

— Вот почему вас так тянет со всеми воевать? — удивился я и добавил: — Нет, воевать не будут. И вовсе не люди. При таких низких температурах и азотно-метановой атмосфере на Титане будет совершенно новая форма жизни, но тоже на основе соединений углерода. К тому же я не сказал, что это будет разумная форма жизни — для развития сознания потребуются еще сотни миллионов лет, а за это время атмосфера спутника улетучится в космос, скорее всего.

— Хорошо, значит, нам эти инопланетяне не угрожают, — заключила Вика.

— Существует небольшая вероятность, что некий аналог

ваших растений сможет сбалансировать пропорции газов над поверхностью, — я старался пояснять как можно доступнее, но сам чувствовал, что выходит не очень, — если планетоид сохранит массу за счет захвата вещества из колец Сатурна.

Похоже, самка не оценила моих стараний быть отзывчивым.

— Где у тебя сменная одежда? — переключилась она.

— Синяя кнопка на панели открывает заслонку в отсек для формы.

— Ага!

Я услышал шорох отодвигаемой перемычки.

— Но тут только оранжевые спецовки, есть другое что-то?

— Это стандартный корабельный комбинезон. Других конфигураций нет.

— Это роба, — разочарованно выдохнуло существо. — Ну ладно.

Через несколько минут симбионт в оранжевой робе сидел на кровати в рубке и с отстраненным видом шлифовал края манипуляторов («ногти») с помощью «пилочка», хранившейся в той самой «сумочка». Во время этого процесса я неоднократно предлагал Виктории подвида Б протестировать мой кормопровод или камеру для стазиса. В общем, «проявлял заботу» в соответствии с рекомендациями форума. Однако она всякий раз отказывалась, что, впрочем, никак не сказывалось на ее настроении.

— Долго еще лететь? — в очередной раз уточнил гуманоид, перейдя к нанесению защитного слоя красного цвета «лак» на ногти.

Зачем дополнительно герметизировать именно самую твердую часть манипуляторов, я не понимал.

— Пересечем пояс Койпера и достигнем внутренней границы облака Оорта. Оттуда можем совершить прыжок к Сириусу. Через шесть часов с нашей скоростью, — терпеливо ответил я.

— А какая у нас скорость? — сосредоточенно нанося лак, спросила Вика.

— Сто сорок семь тысяч километров в секунду — чуть меньше половины скорости света.

— Ух ты! — Она оторвалась от своего занятия. — А я и не почувствовала!

— Конечно — работает реверсный коллайдер. Иначе бы и я, и вы… ты… уже распались бы на пучок субатомных частиц.

— А это что за штуковина?

— У вас на Земле, кажется, есть прототип, адронный коллайдер, слыхала?

— Да.

— Он разгоняет протоны до скоростей, близких к скорости света, чтобы при столкновении раздробить их на субатомные частицы. Но мы и так уже летим с огромной скоростью, фактически этот корабль и все, что на борту, включая твое тело, и есть разогнанный набор частиц. Реверсный коллайдер выполняет обратную задачу — скопировав матрицу расположения атомов в пространстве, он в каждый бесконечно малый интервал времени заставляет субатомные частицы собираться в атомы.

— Не понимаю, как он работает?

— Этого я не могу тебе пояснить.

— Не зна-а-аешь, — улыбнулась самка.

— Знаю. Запрещено раскрывать принципы любых технологий расам, находящимся на этапах эволюции ниже четвертого.

— Макс, а мне расскажешь? Я никому не скажу, че-э-эст-но, — вкрадчиво пообещал симбионт.

— Землянам доступ запрещен, — отрезал я.

— А кому можно рассказывать?

— Доступ к любым знаниям открыт всем гражданам Федерации, — процитировал я второй пункт Универсальной Конвенции.