Я и мой летучий мышь
Шрифт:
— Мы их так называем. Никто не знает, кто они и как выглядели. Говорят, что только самые старые из фэрий видели их и даже могут что-то рассказать о них, но вот беда — с обычными людьми они не общаются. И уж точно не станут передавать каждому первому встречному знания, которые хранят веками.
Я понятливо хмыкнула.
— Единственные, с кем фэрии общаются, это особы королевских кровей. Что очень кстати, так как, только торгуя с ними, мы можем получать новые артефакты, без которых жизнь на островах превратилась бы в хаос.
— А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее.
Он кивнул и осторожно погладил пальцем сидящего тихонько на колене Пыха. Мышь благодарно пискнул и чуть пошевелил ушами.
— На каждом острове есть врата. Иногда высокие и роскошные, иногда — невзрачные и покосившиеся, но стоят они везде. Входя во врата, ты попадаешь в белый вязкий туман, а перед глазами появляется как бы объемная карта нашего мира. Острова, облака и даже птицы на ней выглядят как живые. При желании можно приблизить или удалить какой-либо из участков, намечая план дальнейшего маршрута. Ну, там можно и людей рассмотреть, только они очень маленькие, так что понять — кто есть кто — довольно сложно. Острова, на которых ты уже побывал раньше, светятся ярче, чем остальные. А границы трех уровней четко обозначены светящимися плоскостями. Только вот на верхний уровень, где живут фэрии, посмотреть невозможно — мешает солнечное сияние, которое слепит взгляд и мешает рассмотреть подробности.
Также мы узнали, что не на все острова можно попасть вот так запросто. Для этого нужны особые браслеты. Мне был продемонстрирован один из них. Ничего особенного, просто красненькая веревочка без узелка, плотно охватывающая запястье. Но Тан демонстрировал ее с такой гордостью, что пришлось одобрительно хмыкнуть. Мышь попробовал веревочку на зуб, и его тут же шарахнуло током (эти голубые искры Тан назвал именно так), после чего Пых еще долго отсвечивал проходящими по шерстке линиями разрядов. Успокаивать перепуганного пушистика пришлось часа два, даже сыр не помог, пришлось доставать шоколадку.
Когда же перемазанный по уши в шоколаде, мышь затих, Тан продолжил свой рассказ:
— Такой браслет покупается у фэрий. Он разноцветный, и по наличию на нем каких-то цветов можно узнать, на какие острова ты сможешь переместиться, а на какие — нет. Те, на которые ты не сможешь попасть, становятся прозрачными. Самый «низший» цвет — фиолетовый, потом идет синий, за ним голубой, следом идет зеленый. Желтый на браслете есть только у нашей знати. А красный, серебряный, золотой и жемчужный — эти цвета только у особ королевской крови.
— И что же нам делать, ведь у нас нет браслетов. — Мы с Пыхом растерянно переглянулись.
— Если хозяин браслета согласится добровольно взять с собой своих спутников, то никаких проблем нет. Правда, после этого на той территории, куда он их перенес, именно он и будет отвечать за все их дальнейшие действия.
— А ты нас возьмешь? — поинтересовался Пых.
— Конечно, вы ведь меня в лесу не бросили. Да и потом, не могу же я оставить прекрасную даму и ее маленького друга на самом дне первого слоя.
У нас с мышом одновременно отвисли челюсти. Нет, я, конечно, предполагала,
— Врата — только одно из наследия Предков. Но есть и другие: непересыхающие колодцы с пресной водой; свет от негасимых светильников, кольца с неиссякаемым запасом здоровья. Да много еще чего, всего сразу и не перечислишь.
Небо внезапно стало светлеть, и я обнаружила, что рядом с нами сидят два зайца и с большим интересом на нас смотрят. Тан потянулся и спугнул лопоухих милашек. Я подумала, что пора отправляться в путь дальше. Но оставался еще один вопрос.
— Скажи, Тан, ты и та фэрия говорили о каком-то пророчестве и что вроде бы я под него подхожу. О чем оно?
Тан нахмурился:
— Да я и сам толком не знаю, только в последнее время странные дела начали твориться по всем уровням. То светильник мигнет и погаснет на день, а то и на два, то вода в колодце станет мутной и непригодной для питья, или вдруг врата выбросят тебя совсем не туда, куда ты первоначально намеревался попасть. Да и в нижнем слое стали объявляться такие виды зверей, которых уже лет триста никто не видывал, плюс еще и фэрии подливают масла в огонь: вещают о приходе вечной тьмы и каком-то пришельце, который придет и спасет наш мир от нее. «И грянет великая битва, и столкнутся силы тьмы и света, и пожрет свет тьму!»
Я представила себе, как, давясь, пожираю эту их тьму, мученически оглядываясь на скучающих в сторонке мудрых фэрий, благосклонно за мною наблюдающих, и мне стало дурно. Кошмар какой!
Мышь смеялся до слез, поймав, как всегда, мои мысли. Телепат проклятый, когда надо — не дозовешься, а не надо — он тут как тут.
— Послушай, Тан, а давай ты пока не будешь никому рассказывать, что встретил меня. А то еще прицепятся, пошлют туда — не знаю куда, прибить то — не знаю что, и при этом еще и всем доказать, что ты там был.
Тан улыбнулся, сверкнув перламутром ровных зубов.
— Да мне в принципе все равно. Я так понимаю, что если пророчество верное, а у фэрий других не бывает, — то судьба достанет тебя везде.
Утешил, называется.
И мы поехали дальше.
Если честно, мы с Пыхом считали, что принц ведет нас к вратам, а потому не слишком волновались. Но когда запасы продуктов подошли почти к концу, мне пришла в голову светлая мысль — уточнить маршрут.
— Тан, а ты уверен, что ворота в той стороне?
— Какие ворота?
— Ну, врата эти, — выпутывая из волос упавшую с дерева сухую веточку.
— Нет, врата совсем в другой стороне.
С минуту перевариваю столь сногсшибательную новость.
— Да ты не волнуйся так. Там, куда мы едем, тоже вроде бы должны быть врата. По крайней мере, я видел что-то похожее на карте, перед тем как переместиться сюда.
— Это радует. Тогда, может, ты все же объяснишь, куда, собственно, мы едем?
Принц пожал плечами, я это почувствовала (не имея возможности видеть затылком). Мышь гордо восседал между мягкими ушками Паси и — дергая то за одно, то за другое — изображал, будто сам правит лошадью.