Я и мой оригинал
Шрифт:
Либо умру.
На этом моменте безрадостных размышлений, я оторвала взгляд от воды, в которую напряженно всматривалась, пытаясь быть начеку и в случае угрозы хоть как-то успеть на неё отреагировать, и увидела, как из тумана выступает каменистый обрывистый берег.
Кажется, я еще никогда так не радовалась груде островерхих кусков камней. И погребла к нему, заметно пободрее.
Уже подплыв вплотную, я поняла, что это не берег, это остров посреди….чего-то. Озера? Моря? Океана? Это было не так важно, как то, что с первого взгляда стало очевидно — забраться на сушу будет крайне трудной задачей. Островок был маленьким, вроде как круглым и имел крутые, практически отвесные
Но выбора не было — либо оставаться в воде, либо карабкаться наверх.
И я начала карабкаться. Несколько раз срывалась и падала обратно в воду, вызывая фонтан брызг и громкое «плюх!». Если в воде кто-то плотоядный и жил, то теперь я уже точно привлекла его внимание.
Потерпев несколько раз подряд неудачу, я решила обплыть остров и попробовать взобраться на него с другой стороны. И примерно на раз на пятый мне все же удалось найти место, где удалось крепко ухватиться за каменистые выступы и, подтянув тело, поставить ступню в выемку, вымытую местными водами в гладком и практически ровном камне. Второй такой выемки больше не имелось, а потому другая нога осталась болтаться в воздухе. Основная нагрузка легла на руки, которые даже в мои самые лучшие тренировочные времена не отличались большой силой. С трудом подняв себя еще выше, я смогла нащупать левой рукой край другого камня и рывком дернула тело наверх, одновременно затягивая часть туловища на остров. И не важно, что острый угол камня ударился мне прямо в печень, я все-таки смогла взобраться на сушу, хоть и чувствуя себя хуже, чем тогда, когда меня подстрелили в перестрелке в здании парламента в Исламабаде. Тогда тоже пострадала печень. И Сашка, несмотря на собственное ранение в руку, смог дотащить меня до машины…
Подтянув ноги, я рухнула на спину и бессмысленно уставилась в пространство. Туман, укутывающий остров, теперь казался еще плотнее, напоминая бело-серое одеяло, которое вот-вот накроет меня с головой, утягивая в мягкий, спокойный сон. Настоящий сон, такой, от которого не хочется просыпаться, который приносит расслабление, где все понятно и ничего не страшно.
***
Однажды мы пришли в ресторан. Это было закрытое и крайне пафосное заведение, в котором даже пылинки на полу выглядели дорого. Риган здесь чуствовал себя комфортнее, чем в собственной спальне, я же нервно ежилась и постоянно оглядывалась по сторонам.
— Кого это ты все время высматриваешь? — спросил он, когда я в очередной раз не смогла усидеть спокойно, не поднимая глаз от кожаной папки меню.
— Никого, — быстро ответила я, хватаясь за точно такую же папку, которую положили передо мной.
— Тогда почему ты вертишься так, как будто сидишь не на стуле, а на муравейнике? — всё тем же безусловно спокойным тоном спросил Риган. Он всегда был таким на публике — безразлично-отстраненным и холодно-спокойным.
— Я не верчусь, — буркнула я себе под нос, поправляя лиф длинного и крайне неудобного платья с длинными рукавами, но глубоко оголенными плечами, в котором не то, чтобы есть, даже дышать казалось непосильной задачей. Но он любил именно такие наряды на мне. Он называл это чувственной элегантностью и всегда следил за моей осанкой. Если он видел, что сутулюсь, то начинал хмуриться, сводя брови у переносицы. И только я это видела, как тут же выпрямляла спину, едва не сводя лопатки вместе. Не то, чтобы мне хотелось угодить Ригану. На самом деле, единственное, что мне хотелось — это швырнуть ему в лицо соусницу. Просто в памяти навсегда запечатлелся один из его уроков, который он преподал мне с хлыстом для верховой езды в
— Привыкай, — жестко проронил Риган, жестом подозвав официанта, который тут же стремительной тенью метнулся к нашему столику. — Я буду говядину по-бургундски, а моя спутница — утку конфи.
— Что предпочтете из напитков? — почтительно поклонившись, поинтересовался официант, который по возрасту годился Ригану в отцы.
— Пино-нуар, — соизволил ответить мой спутник и потянулся к винной карте.
— Отличный выбор, — с уловимым восхищением одобрил официант, поправляя бабочку. Кажется, кому-то было трудно дышать.
— Какое вы можете посоветовать? — сухо поинтересовался Риган.
И официант выдал какой-то быстрый пассаж, который мне показался просто набором звуков. Но Риган его понял, кивнул и отдал меню официанту, на которого за все время беседы ни разу не взглянул. С тем же успехом он мог побеседовать со стенкой, если бы она умела принимать заказы и отличать утку конфи от крякающей резиновой уточки.
— Я хотела салат, — негромко произнесла я, едва только мужик с бабочкой удалился. Помимо нас в небольшом зале с чуть прохладным воздухом, приглушенным освещением и негромкой классической музыкой, льющейся словно откуда-то сверху, больше никого не было.
— Салат ты можешь попробовать где угодно, — небрежно отмахнулся от моих слов Риган, расстилая на коленях белоснежную салфетку. — А такой утки, которую готовит здешний шеф-повар ты не сможешь поесть больше нигде.
Вернулся официант с бутылкой в руках. Продемонстрировал этикетку с длинным набором абсолютно не выговариваемых слов, кажется, на французском, он умело откупорил её и разлил красноватую жидкость по бокалам. Оставив бутылку на столе, официант, поклонившись, удалился так же беззвучно, как и прежде.
— Я не буду пить, — отрезала я, когда Риган потянулся к своему бокалу, взглядом указывая мне сделать тоже самое.
— Знаешь, как отличить хороший ресторан от плохого? — взявшись за ножку бокала, Риган покачал изящным хрустальным сосудом, наблюдая за тем, как внутри напитка преломляется свет. — В хорошем тебе обязательно предложат качественный Пино-нуар.
— Как же я раньше-то жила без этой информации? — задалась я риторическим вопросом.
— Не дерзи, — с мимолетной улыбкой одернул меня Риган.
— Почему оно такое бледное и водянистое? — проворчала я в ответ, рассматривая бокал, который в руках Ригана казался очень хрупким и беззащитным. Я знала, стоит ему покрепче сжать — и бокал осыплется вниз крошкой.
— Истинный Пино-нуар или Пино Черный, как его иногда называют, никогда не бывает густым и насыщенным, — с видом знатока ответил Риган, явно наслаждаясь этим моментом. — Пино нуар должно быть таким, чтобы через наполненный бокал можно было читать книгу.
— Увлекательное, наверное, занятие, — вновь проснулась моя язвительность. На самом деле, хотелось на просто язвить. Хотелось орать, бить посуду и рвать скатерти, медленно, но неуклонно превращаясь в последователя святой инквизиции и их главного правила — жечь.
— Пино-нуар сочетается практически с любой едой, но лучше всего — с французской кухней. Это классика, а классика всегда хороша и никогда не выходит из моды. Вкус Пино Черного деликатный, чуть сладковатый, но ровно настолько, чтобы раздразнить, пробудить аппетит, заставить желать большего. В этом оно мне напоминает тебя.
И он бросил на меня испытывающий взгляд.
— Как приятно, — откинулась я на спинку стула, с раздражением бросая салфетку на стол. — Меня сравнивают с забродившим виноградным соком. Слишком банально, тебе не кажется?