Я иду искать… Книга вотрая: За други своя!
Шрифт:
— Йерикка добавил: — А потом говорится, как Сварог полюбил Морану и, чтоб не плутала любая лада по темным лесам, достал горшок со своей Огнивой, начал окунать туда посох и зажигать на небе его острием звезды — больше и больше… Но они получались красивыми и холодными, как сама Морана…
— Морана же вроде богиня Смерти, — вспомнил Олег. Йерикка пожал плечами:
— Ну и что? Смерть — это часть Верьи, в ней нет ничего неестественного. Морана — не злая богиня. Зло — это Кащей. Смерть противоестественняя, пожар, разорение, разбой, болезни — это все от него… Говорят, Кашея принесли с Земли на закорках его рабы, когда Сварожичи разрешили славянам вернуться в Мир и взять с собой только то, что каждый сможет унести за плечами — так молодые боги думали не пустить сюда Кащея. А он всех обманул, пролез…
— У нас нет этих легенд, — вспомнил Олег. Йерикка печально усмехнулся:
— Есть, просто вы их не помните… Нас тоже заставляют забыть. Взамен впихивают в головы чужие слова, чужие места — Йегова, Иерусалим, Моисей, Библия… И до чего живуча эта рабская вера, как быстро корни в людях пускает — чем хуже вокруг, тем быстрее!
— А… — начал Олег, но его прервало задорное повизгиванье двух кувиклов в руках Данока и Одрина. Они наигрывали, покачиваясь из стороны в сторону, а Морок и Богдан как раз сходились для танца. Замерли друг против друга на миг… и вдруг словно взорвались каскадом прыжков, перепляса — то вприсядку, то друг через друга, то вертясь волчками по камням с раскинутыми руками. Богдан, подпрыгивая и прихлопывая себя по голенищам кутов, звонким мальчишеским дискантом начал дурашливо выкрикивать:
А вот в нашем-то дому, А вот в нашем-то дому Девяносто лет кому, Девяносто лет кому?!Морок, вприсядку колеся возле друга, поддержал:
Девяносто лет кому?! А вон тому старику, А вон тому старику!Мальчишки, пружинами выпрямившись и раскрасневшись, слаженно вопили, подскакивая вверх, садясь в воздухе на шпагат и ухитряясь не терять дыхания:
А вон тому старику! А он ляжет на боку! А он думает лежит, Как до сотни лет прожить!— и
Нет, не так. Мало у кого из мальчишек этого возраста там, дома, такие глаза — в которых, даже светлым днем отражаются звезды. Мало у кого такая гордая даже в дни усталости и недосыпа осанка и такая прямая и четкая речь, звучащая, как распев былины. И даже похожие по смыслу на "Сектор Газа" слова песни звучат у них не как грязный поток брани…
Кто знает, сколько потеряла Земля, когда ушли последние такие люди, и заменил их «евростандарт» — все в меру. В меру честные, в меру смышленые, в меру верные, в меру любящие… в меру люди. И что останется от Мира, если победят данваны?!
Мальчишки перестали выплясывать, отдувались весело. Йерикка вздохнул:
— Теперь надо еще покричать хором… Ладно, где наша не пропадала!
— И где же? — повернулся к нему Олег.
— Что? — не понял Йерикка.
— Где не пропадала?
— Да ну тебя…
Олег дружески треснул Йерикку между лопаток — тот как раз вставал и сделал вид, что падает. Засмеялся, спросил:
— Пошли, что ли?
— Опять это страшное слово?! — простонал Олег. — Может, не пойдем?
Он спросил это, конечно, в шутку. Но Йерикка, неожиданно сделав стойку, медленно ответил:
— Может, и не пойдем… — и окликнул Гоймира: — Князь, что-то не то!
Ловушки никакой не было. Была обидная случайность, проистекавшая все из того же шума, поднятого развеселившимися мальчишками. Отряд горных стрелков, услышав вопли и рожки, свернул с пути и сейчас подваливал снизу под прикрытием установленных среди камней скорострелок. Уходить горцам можно было лишь дальше — вверх по открытому склону.
— До боя! — скомандовал Гоймир. И добавил: — Допелись, кр-ровь Перунова…
— А и не по первому разу, — успокаивающе буркнул Холод, взводя ТКБ — тот смачно лязгнул, — отобьемся, князь…
— Если они вельботы или даже фрегат не вызовут, — тихонько сказал Йерикка, стоя на колене за камнем.
— А могут? — спросил Богдан, вкладывая тромблон в ствол ГП25. Йерикка кивнул и сказал, как о чем-то приятном:
— Должны… Вольг…
— Я уже, — Олег лежал, раскинув ноги в упор, на плоском валуне. — А потом, — процедил он, — всем подарки давали… пиз…ли называются… больно — но всем досталось… Один негритенок пошел купаться в море…
— Десять, — сказал Йерикка, переставляя прицел "дегтярева".
— Чего? — спросил Олег.
— Десять их было. Негритят.
— Было…
"Крах!" Йерикка увидел, как шагавший примерно в трехстах саженях, впереди остальных, стрелок покатился вниз по камням.
— Офицер, — доложил Олег, — сейчас еще радиста…
— Голову убери, отстрелят, — посоветовал Йерикка дружелюбно. — Как без нее стрелять будешь? Лучше скорострелки посшибай.
— Далеко, не достану…
Ответный огонь заставлял горцев прятаться. Олег лежал совершенно открыто, бравируя перед лицом опасности и находя в этом острое наслаждение. Но когда по нему, подбираясь все ближе, полоснул ливневый пулемет, мальчишка скатился с камня, хохоча и забрасывая за плечо винтовку: