Я иду тебя искать!

Анса Мари

– Так я голоса детские услышала и сразу поняла, что нужно что-то делать, – кивнула подруга. – Старосте расскажешь? Я-то вчера, честно говоря, в последний момент передумала. Узнает Добромир – узнают все. Вдруг опять ведьмой тебя начнут кликать?

Я неопределенно мотнула головой и укусила пирожок. С яблоками и брусникой, мои любимые!

– Про волколака в деревне – расскажу. Пусть знают, что даже здесь больше не безопасно.

На подходе к площади в центре деревни, на краю которой ютилась небольшая церквушка, я положила в рот последний кусочек пирожка.

– Вкусные

пирожки печет твоя бабка. Передавай ей привет!

Меланья, древняя старуха, пережившая всех своих сверстников и сверстниц, давным-давно не выходила из дома – все болела, болела, а потом и вовсе память начала терять да всякую чушь нести. Хорошо, что Агнешка вернулась к родным корням, а то бабка так бы и померла в одиночестве, неприкаянная да никому не нужная. Нет, посильную помощь, мало-мальский уход и пропитание Меланья бы получала, у нас в Чаще стариков на произвол судьбы не бросали. Да вот только родная кровь – это совсем другое.

– Угу, только пирожки от нее прежней и остались, – Агнешка вытянула шею, кого-то высматривая. Небось опять, пользуясь случаем, на парней заглядывается. И это в такой момент!

Я ткнула подругу локтем в бок.

– Марьяна, зачем ты нас собрала? – Добромир наконец заметил мое появление. Староста был недоволен, и скрывать этого не собирался.

– Сегодня утром, когда я шла от Агафьи – у нее случились роды… – толпа загудела тревожно, и я поспешила успокоить людей, – с ребенком и матерью все в порядке. Так вот, когда я шла от нее ранним утром, я встретила волколака. Прямо здесь, в деревне. На главной улице.

Бабы заохали, запричитали, кто-то заплакал. Мужики загудели, забасили, откуда-то даже пара вил нашлась. Я собралась с духом и сказала главное:

– Думаю, в лесу нас ждет еще одна жертва.

– Почему ты так думаешь? – Добромир, кажется, единственный из всех не потерял присутствия духа.

Отвечать мне не пришлось.

– Огняна! – тонкий женский голос сорвался на пронзительный визг. – Огняна пропала!

К площади бежала, заламывая руки, тощая пряха – вредная, противная баба. Ее дочь Огняна, не в пример матери, была тихой и скромной девушкой. Неужели?..

Мир вокруг на секунду застыл, а потом закрутился, завертелся. Мужики побежали за оружием, а бабы подхватили мать Огняны под руки, усадили на лавку около церкви и начали ее расспрашивать.

Я огляделась по сторонам, ища глазами куда-то задевавшуюся Агнешку. Нарочно искать ее мне не хотелось, да и зачем? Наверняка она сейчас в толпе причитающих женщин – любопытная, как лисица! Надеюсь, ей это не аукнется.

Последние часы выдались крайне тяжелыми: в голове гудело от недосыпа, руки все еще немного дрожали из-за пережитого ужаса, и я решила не дожидаться возвращения из леса мужиков. Жертва есть, и жертва эта – Огняна. Почему-то я была в этом твердо уверена. Тихая, скромная девушка и… лучшая подруга Василисы.

До дома я шла под дружный лай собак. Тревожно молчавшие утром, во время моей злополучной встречи с волколаком, сейчас они заливались на все голоса, и это меня странным образом успокаивало. Если бы псы чуяли эту тварь, снова заползли бы в свои будки, поджав

хвосты.

Тем не менее, я тщательно проверила, хорошо ли закрыты все окна и двери, и только после этого завалилась на постель. Печка уже остывала, но топить ее не было сил. Накинув на себя сверху шубу, я мысленно возрадовалась, что хотя бы не голодна.

Усталость навалилась на меня каменной плитой, заставляя окончательно сдаться и смежить веки. Клянусь, если сейчас ко мне в дверь постучится сам волколак, я просто пошлю его к черту!

Глава 6. Разговор со старостой

К счастью, у волколака в этот день было много других дел – например, постараться избежать встречи с разъяренными мужиками, вооруженными факелами и вилами.

Проснулась я в сумерках, совершенно ошалевшая и не до конца понимающая, кто я и где нахожусь. Голова была тяжелой, во рту пересохло, а в животе громко урчало от голода. Чтобы окончательно прийти в себя, мне даже пришлось выйти в промороженные сени и там несколько раз умыться ледяной водой из кадки. Мне почему-то нравилось делать это шумно, со вкусом. Бабка Прасковья говорила: будто лошадь отфыркивается.

Закончив с умыванием, я вернулась в избу и с надеждой заглянула в чугунок, где еще вчера был наваристый куриный бульон. Пусто! Наверное, Яков брусничным вареньем мой супчик закусывал.

Тяжко живется без нормального хозяйства в деревне: каждый раз приходится покупать у соседей нехитрую снедь – овощи, мясо, яйца, молоко, сыр, сметану. Благо, работа повитухи позволяла мне жить если не жирно, то сытно. Дети рождаются в любой год, даже в самый трудный! А когда не было родов, я помогала деревенскому люду всех возрастов справляться с их нехитрыми хворями.

Прожевав кусок чёрствого позавчерашнего хлеба вприкуску с подсохшим сыром, я в сотый раз пообещала себе, что заведу хотя бы несколько кур и козу. Потом. Когда все закончится.

Выходить из дому ужасно не хотелось: затопить бы сейчас печь да завалиться обратно спать! Но я понимала, что заснуть, не узнав правды, не смогу. Благо, дом старосты находился неподалеку, и до полной темноты еще можно было успеть его навестить. Приняв решение, я засуетилась, забегала. Пошарив на дальней полке, вытащила нож с удобной деревянной ручкой, что мне когда-то подарил один из смельчаков, вздумавших ухаживать за «ведьмой». Парас давно женился и уже подращивал пяток деток мал мала меньше, а вот нож остался со мной. Я редко его использовала – уж больно он был острым. Но нынче может и пригодиться!

Перед тем, как отодвинуть тяжелый засов на двери, машинально перекрестилась. Именно в такие моменты понимаешь, зачем человеку нужен другой человек! Мне нравилось мое одинокое житье-бытье, но если бы я сейчас была в доме не одна, липкий ужас не поднимал бы волоски на моей шее.

Решившись, я грохнула засовом и тут же выставила вперед нож. Никого.

Над домами висел низкий месяц, снег отражал его серебристый свет, и дорога до дома старосты казалась не такой уж страшной. Окошки в его избе светились теплым светом – значит, Добромир еще не спал. Надо идти.