Я - истребитель-3
Шрифт:
Не трогая радиста, я занялся изучением аппаратуры и документации на столе. Меня заинтересовала большая карта, с немецкими обозначениями, лежавшая на столе. Посмотрев на штурманские пометки, дольно кивнул. Эрхарт не ошиблась с местоположением острова, на немецкой карте были те же данные. Радиостанция находилась прямо напротив японца, запомнив, на каких параметрах стоит рация, стал крутить ручки настройки. Воюя на Кречинском фронте, я знал, на какой волне общаются наши моряки, поэтому установив нужные параметры, подхватил со стола никелированный
— Внимание, меня кто-нибудь слышит?
Говорил я естественно на русском, пусть найдут переводчика. В местных водах общались только на английском или японском языке.
— Повторяю, меня кто-нибудь слышит? — повторил я.
— Эсминец «Разящий». Принимаем вас хорошо. Назовитесь. Прием! — ответили почти сразу, и на русском. Рязанский говор ни с чем не спутаешь. Облегчено выдохнув, я торопливо забормотал в микрофон.
— Я Суворов. Повторяю. Я Суворов. Мои координаты…
— Вас понял. Мы будем у вас через двое суток. Держитесь, прием.
— Вас понял. На острове немецкая субмарина на отдыхе и японский разведчик типа «Того». Мы вас будем ждать на соседнем острове с высокой одиночной скалой. Постарайтесь подойти незамеченными.
— Вас понял. Ждите.
— Отбой.
Вернув все настройки на место, я скользнул к двери и, приоткрыв ее, осторожно выглянул. Никого.
Закрыв дверь, сторожась, пробрался на нос, и снова надев корзину на голову, по цепи скользнул в воду. Нужно было как можно быстрее добраться до берега, пока не поднялся шум из-за происшествия в радиорубке. Заметив, как едва заметно шевельнулась определенная ветка на берегу, я вместо того чтобы плыть к берегу, наоборот прижался к борту. Это был обговоренный знак от Гриши, плыть нельзя, тебя могут обнаружить. Видимо часовой на корме перешел на этот борт. Скверно.
Ждать долго не пришлось. Нет, сигнала от Гриши я так и не дождался. Раздались крики и топот по палубе.
«Радиста нашли. Теперь пока они бегают и разбираются, времени пройдет много», — подумал я. Посмотрев на солнце только вздохнул. До захода солнца оставалось еще десять часов. Вода конечно довольно теплая, но так долго я могу и не выдержать.
Наверху продолжалась суета, голоса явно с командными интонациями, ответы, просто бормотание. Вот послышалось шум приближавшееся лодки. Нырять не пришлось, она пристала к кораблю с противоположного борта, видимо прибыли командиры. Среди голосов один был возмущенный. Хм, странно.
Когда лодка удалилась от корабля, и шум наверху постепенно стих мне пришлось ждать еще час, прежде чем ветка шевельнулась.
Ноги-руки закоченели, но пришлось плыть медленно, чтобы не привлекать внимание с берега.
У берега корни деревьев уходили в воду. Укрывшись среди них, я осторожно выбрался на брег и спрятался за ближайшее дерево.
Убедившись что меня никто не заметил, стал осторожно пробираться к месту нашего наблюдения.
— Мы здесь, — услышал я свистящий шепот Гриши.
Перемахнув
— Все, валим отсюда. Идем к лодке и ночью все вместе отплываем на наш остров.
— Тебе удалось связаться? — жадно спросил Гриша, подавая тюк с одеждой.
— Удалось, — кивнул я, быстро одеваясь.
— С союзниками?
— Нет, ты представляешь, я был прав. Тут в двух днях пути оказался наш эсминец. Они на всех порах идут сюда.
— Отлично, — обрадовался он.
Говорили мы по-русски, так что пришлось перевести все Эрхарт.
— Ура, — тихим шепотом воскликнула она.
— Место встречи я назначил наш остров, так что идем к лодке и ночью отплываем.
— Ясно, — кивнул Гриша.
— Что там было на корабле, а то я не видел?
— Как только ты спустился в воду, открылась одна из дверей, и вышел матрос, он зашел в рубку. Я тебе дал сигнал, понятное дело тебя бы сразу засекли. Потом матросы забегали, офицеры с берега прибыли. Еще какого-то японца привели, один из офицеров перед его лицом мёртвой змеей тряс. Потом этого связали и отправили на берег. Когда все стихло, я дал сигнал что можно плыть к нам.
— Этот связанный думаю, был главным недругом радиста, раз сразу на него подумали. Мол, он змею подбросил, — надевая ботинки, пробормотал я.
— Это даже к лучшему. Даст нам время уйти подальше.
— Ладно, берем вещи и выдвигаемся.
Весла мы прихватили от нашей лодки, так что заморачиваться с этим не стоило. Главное добраться до пироги Эрхарт, и к Никифорову. Вот он удивиться, что вернулось трое.
Идти было трудно, приходилось изредка срезать лианы, чтобы расчистить тропу.
— Может, лучше по побережью пойдем? — устало предложил я, сменяясь с Гришей. От залива мы прошли едва ли больше километра, когда начали выдвигаться.
Удушающая жара тропического леса, вынуждала дышать чаще, темень, яркое солнце просто не могло пробиться через густые кроны. Липучий сок, попадавший на одежду, несмотря на потрясающие яркие краски субтропиков, начали напрягать.
— Там могут заметить, — просто сказала Эрхарт: — Это пусть короче, но можно пройти через центр острова. Там нет таких зарослей. Возможно, мы даже выиграем время.
Мы не успели повернуть, как вдруг Гриша подал сигнал внимание опасность. Мы замерли прислушиваясь. Я готов был на что угодно поклясться что это был скрип шагов по песку. Дождавшись когда все стихло, мы осторожно двинулись в сторону источника шума.
— Тут тропинка, — тихо сообщил Гриша, он шел первым.
По земле метровой ширины пробегала тропинка с немецкой основательностью покрытая тонким слоем песка. Она как змея извивалась между толстых стволов деревьев. Тропинка была вычищена, все что из растений выползало на тропинку безжалостно вырубалось на три метра в каждую сторону от тропы.