Я - истребитель
Шрифт:
...Четверка "яков" под командой капитана Василия Серегина по вызову с переднего края поднялась для отражения налета Ю-87. В указанном районе наши истребители обнаружили около 20 "юнкерсов" под прикрытием 10-12 ФВ-190. Серегин с ходу атаковал один Ю-87 в момент выхода бомбардировщика из пикирования. Бомбардировщик был сбит, но тут же паре Серегина пришлось вступить в бой с четырьмя "фокке-вульфами". Бой шел на виражах, наши действовали осмотрительно, и Серегину удалось длинной очередью сбить и один "фоккер". Израсходовав боеприпасы, наши летчики вернулись на аэродром. Потерь не было.
Другой бой провела восьмерка
В разное время мне довелось летать на разных зарубежных машинах. В Испании я летал на "фиатах". В Китае - на японском И-96. Во время Великой Отечественной войны опробовал "Фокке-Вульф-190", бомбардировщик "Хейнкель-111". Бомбардировщик немцев в сорок третьем году вынужден был. приземлиться в расположении нашей дивизии. Такой самолет для летчиков-истребителей - ценное наглядное пособие: можно получше его изучить, увидеть уязвимые места, из кабины воздушного стрелка проверить зону обстрела. Словом, осмотрев самолет и убедившись, что он исправен, я решил проверить его моторы и немного порулить на полосе. "Хейнкель-111" оказался довольно простой машиной, и, находясь на полосе, я решил взлететь, сделать кружок, чтобы почувствовать этот самолет в воздухе. Но потом представил реакцию наших зенитчиков, которые вдруг увидели бы над головой Хе-111, и решил не рисковать.
Не приходилось мне летать только на "мессершмиттах". Уже в конце сорок четвертого года, когда фронт подошел к Восточной Пруссии, к нам однажды перелетели и сдались в плен три немецких летчика. Они прилетели на "мессершмиттах", и я смог поближе познакомиться с этой машиной. У меня сложилось впечатление, что в руках опытного летчика "мессер" был более опасен, чем "фоккер". Его преимуществом перед ФВ-190, который имел сильное вооружение и менее уязвимый мотор воздушного охлаждения, была высокая маневренность. Иван Заморин, который полетал на одном из этих "мессершмиттов", тоже пришел к выводу, что многие гитлеровские летчики просто не умели использовать все возможности этой машины. Так или иначе, но в сорок третьем году, когда немцы наладили массовый выпуск ФВ-190, мы чаще всего имели дело именно с этим истребителем. Но вот Владимир Запаскин со своими летчиками провел воздушный бой с большой группой "мессершмиттов". Наши сбили два самолета гитлеровцев, сами потерь не имели.
В начале июня в штабе дивизии раздался звонок, который сразу заставил отложить на время текущие дела. Звонили из штаба 18-го гвардейского авиационного полка.
– Что произошло?
– спросил я, по голосу начальника штаба полка почувствовав что-то неладное.
– Только что, - ответил начальник штаба, - француз сбил Архипова.
– Это точна?
– Точно, товарищ генерал.
– Имя француза?
– Еще не знаем, товарищ генерал. Выясняем...
– Так может быть, ошибка? Может, не француз? Откуда известно, что сбил француз?
– Доложил ведомый Архипова, товарищ генерал.
– Как только уточните, немедленно доложить!.. Через несколько минут раздался звонок из полка "Нормандия". Ошибки не было. Я приказал командиру "Нормандии" прибыть для подробного доклада, и вскоре ситуация прояснилась полностью.
...Два "яка" 18-го гвардейского полка поднялись на перехват двух "фокке-вульфов", которые пересекли линию фронта и находились над нашей территорией. Это были или охотники; или разведчики. Скорее, второе:
Старший лейтенант Василий Архипов шел ведущим. Ветеран 18-го гвардейского полка, спокойный и опытный истребитель, еще весной сорок третьего года он был одним из тех, кто перехватывал "рамы" с аэродрома-засады. В ту пору от гитлеровских корректировщиков не было житья, и Архипов вместе со своим другом Соколовым менее чем за неделю сбил четыре "рамы"! Соколов погиб в летних боях сорок третьего года, а Архипов продолжал воевать в имел на своем счету уже около десяти сбитых. 8 июня он поднялся в воздух. Задача была привычная перехватить пару ФВ-190, которая вела разведку.
Немцы, однако, были начеку. Заметив устремившуюся к ним пару, они быстро развернулись и стали уходить на свою территорию. Архипов погнался за ними, но вскоре убедился, что преследование бесполезно. Тогда летчики развернулись над линией фронта и пошли в сторону своего аэродрома.
Примерно в то же время и с той же целью от "Нормандии" было поднято в воздух звено. Старший лейтенант Соваж с ведомым младшим лейтенантом Бейсадом и младший лейтенант Морис Шалль с ведомым младшим лейтенантом Микелем устремились в ту сторону, куда сначала ушли два ФВ-190, а затем два "яка" 18-го гвардейского полка.
Морис Шалль совершал второй или третий боевой вылет. Молодой летчик не скрывал своего нетерпения - он был на фронте, ему дали чудесный истребитель, а возможности помериться силами с фашистами все не представлялось. Ветераны "Нормандии", усмехаясь, обещали:
– Угомонись, Морис. На твою долю хватит...
И вот боевое задание - перехватить пару разведчиков.
Морис вышел в район, который указывала станция наведения. Напрягая зрение, летчик смотрел против солнца, наконец обнаружил приближающуюся пару, которая шла встречным курсом - с запада, и с ходу ринулся в лобовую атаку.
Попасть первой же очередью во встречный истребитель, да еще идущий со стороны солнца, очень сложно. Такое под силу даже не каждому хорошему летчику. Конечно, не исключена и случайность. Но в практике воздушного боя такое попадание - большая редкость.
Морис Шалль был хорошим летчиком - он попал... Ему бы после этого осмотреться,- обратить внимание на то, как ведет себя атакованный самолет. Архипов-то видел, что его атакует "нормандец"! Он передал об этом по радио ведомому, пытался покачиванием крыльев дать понять, что он - свой, но Морис Шалль вошел в азарт и тут же сделал второй заход...
Так по нелепому стечению обстоятельств погиб Василий Архипов.
Это был тяжелый день для всей дивизии и особенно для летчиков двух братских полков - 18-го гвардейского и "Нормандии".
Пьер Пуйяд никаких оправданий не искал. Доложив о происшествии, он негромко, но твердо сказал: "Мой генерал, как бы вы поступили в такой ситуации с советским летчиком?" Я ответил, что за подобные ошибки советского офицера судит трибунал и, как правило, дальнейший его удел - дисциплинарная часть. В условиях войны штрафной батальон - это чрезвычайная мера. Но тут я не мог не принять во внимание стечения обстоятельств и, конечно, не мог игнорировать тот факт, что ошибка совершена молодым летчиком, у которого нет боевого опыта. Однако слишком тяжела была потеря, и я сразу не мог объявить командиру "Нормандии" окончательное решение. "Только, - попросил Пьер Пуйяд, - не отправляйте пилота во Францию с этим позором"...