Я - истребитель
Шрифт:
— Попробуем, все равно другого выхода нет.
— Да. Жаль, что мы не в летных комбинезонах, временно, пока близко не подошли, можно было прикинуться своими, но в гимнастерках, мне кажется, это вряд ли получится. Ладно, чего ждать, побежали.
И тут случилось то, на что я никак не рассчитывал, даже не задумывался. Мы встретили своих. Буквально выскочили на них.
— Стоять. Хенде хох! — тихо выдохнул сержант-пограничник, держа меня на прицеле карабина, так как я бежал первым. Под его ногами
— Свои, мать твою … … … … — От испуга я загнул такой коленец, что даже сержант заслушался, однако карабин не опустил, продолжая держать меня на прицеле.
— Кто такие? — послышался вопрос справа: из-за куста выглянул лейтенант тех же войск.
— Летчики сбитые. Ребята, там транспортник под парами, мы его угнать хотим. Не успеем, если вы нас задержите. Слышите, моторы у него гудят?
— Подожди, а там места много? — спросил быстро лейтенант.
— Ну, его грузят, вес неизвестен, а что?
— У нас шесть раненых. Возьмете?
— Захватить поможете — возьмем, — ответил вместо меня особист.
Мы успели. Как это ни странно, но мы успели. Или немцы задержались? Не суть. Пограничники, пользуясь тем, что их скрывает высокая трава, подползли к самолету и взяли в ножи не только солдат-грузчиков, но и пилотов, куривших у хвоста.
«Повезло, что, похоже, они только заняли эту площадку, день-два, не больше, а то так бы легко не было. И вообще, где они все? А! Время же ужина! То-то я смотрю, народу мало!»
— Вперед! — скомандовал лейтенант, и мы поползли к транспортнику, волоча носилки. Захватившие самолет бойцы, пользуясь тем, что от остального персонала аэродрома они закрыты корпусом «юнкерса», занялись разгрузкой. Когда мы подползли, они уже освободили салон и дали нам возможность попасть внутрь.
— Товарищ политрук. Самолет пустой. Мы можем взять их всех, — прокричал я в ухо Никифорову, помогавшему грузить раненых.
— Веса хватит взлететь?
— На пределе, но думаю, взлетим, их же всего семнадцать с ранеными.
Пока шла загрузка, я пробрался в кабину, вытащил из кресла труп немецкого летчика, скинул на гофрированный пол и показал на него одному из пограничников.
С приборами разобрался быстро, так как, летая на «мессере», был вынужден запомнить все надписи.
— Ну как? — втиснулся ко мне Никифоров.
— Норма. Жду, когда дадут разрешение на взлет.
— Чего?!
— Да шучу я. Все сели?
— Да.
— Тогда полетели!
Включив динамик салона, я четким дикторским голосом произнес:
— Уважаемые товарищи военнослужащие. Авиакомпания «Люфтганза» выполняет внеплановый чартерный рейс с аэродрома номер один на аэродром номер два. Командир корабля и экипаж просят вас воздержаться от курения на борту и пристегнуть привязные
Мой пассаж был встречен смехом и улюлюканьем, хорошо различимыми через открытую дверь.
Ревя моторами, транспортник стал разгоняться по полосе, однако какого-либо беспокойства среди немцев это не вызвало, кроме того, что меня стали ругать по рации.
Показав пальцем на наушник сидящему на месте второго пилота особисту, продолжил взлет.
Когда шасси оторвались от полосы, Никифоров что-то забормотал в микрофон, явно успокаивая дежурного.
«Ого, он еще и по-немецки говорит!» — подумал я, наращивая скорость. Летели мы на запад, а как только аэродром скрылся из виду, развернулись по большой дуге на восток.
— Товарищ политрук, что там с курсом?
— Сейчас… — Слышимость в наушниках была просто изумительная по сравнению с нашими, так что болтать можно было спокойно, не напрягая связки.
Набрав полную скорость, я на бреющем полетел в полк.
Линию фронта мы пересекли спокойно, а вот при приближении к нашему аэродрому встретили пару «мессеров», недоуменно закрутившихся рядом.
— Странно. Они же должны были найти убитых, — сказал я особисту.
— В эфире этого не было. Я его внимательно слушаю.
В это время немцы наконец-то развернулись и отправились по своим делам, видимо, приняв нас за везущий диверсантов транспортник.
— Уф-ф, ушли!
— Не радуйся, посмотри на сорок пять, — обломал меня Никифоров.
К нам приближались три самолета, в которых легко опознавались «чайки». И я был более чем уверен, что они из полка Запашного.
— С нашими свяжитесь.
— Частоты не те, не получается.
— Вот, блин, попали! Они же сейчас нас атакуют!
— Садись!
— Что?
— Садись немедленно!!!
— Да понял я. Им, чтобы нас догнать, надо минуты две… Сколько нам до аэродрома?
— Минут десять.
— Тогда садимся. Вот дорога, где наша войсковая колонна идет, в поле и сяду.
Сбросив скорость и выпустив закрылки вместе с шасси, я стал планировать вниз. Бойцы, которые шли по дороге, сперва недоуменными фигурками застыли, глядя на нас, но потом бросились в поле, видимо, поняв, что мы собираемся сделать.
— Держитесь, сейчас будет трясти! — крикнул я в салон.
И не обманул, трясло нас преизрядно.
— Фу, сели… — выступивший на лице пот заливал глаза. Пришлось снять очки и утираться рукавом.
В это время снаружи послышались крики — в основном матерный русский — и рев моторов. Когда я выбрался из салона, вокруг машины, уже сверкая улыбками, стояла толпа человек в триста, а лейтенант-пограничник что-то говорил. Прислушавшись, понял, что он в подробностях рассказывает, как мы захватили самолет у немцев.