Я - истребитель
Шрифт:
— Ясно, товарищ командир.
— Двух часов тебе хватит собраться?
— Хватит, товарищ подполковник, — ответил я.
— Тогда садись, пиши рапорт, как действует ваша группа, а то сухие отчеты Горелика мне уже приелись.
— Есть писать.
Устроившись за соседним с начштаба столом, я усердно исписывал второй листок, время от времени на миг замирая, обдумывая и продолжая. В это время зазвонил телефон и дежурный взял трубку.
— Есть вызвать Никифорова! — сказал он в микрофон и отправил за политруком
— Что? — спросил запыхавшийся особист, бегом спускаясь в штаб.
— Вас, — ответил дежурный и протянул Никифорову трубку.
— Алло. Старший лейтенант Никифоров на проводе… Узнал, товарищ майор… Нет!.. Да!.. Что?! Да этого быть не может! Лейтенант Суворов сидит в трех метрах от меня и пишет рапорт о вылете… Понял! Есть явиться немедленно!
Понятное дело, что меня это заинтересовало, но я не подал вида, продолжая писать, однако уши навострил, подслушивая.
Несколько секунд особист держал трубку в руке.
— Товарищ политрук, — напомнил дежурный.
— Ах да, держи, — протянул Никифоров трубку обратно. — Суворов?
— Я!
— У тебя брат есть?
— Нет. Вы же знаете.
— Угу… Знаю, — задумчиво пробормотал особист. — Товарищ подполковник, я отъеду на несколько часов до штаба дивизии, появилась новая информация, требуется ее проверить, — минуту спустя сказал он Запашному.
— Хорошо, езжайте. Моя машина нужна?
— Нет. Я как обычно, на полуторке.
Никифоров выскочил из штаба, и через некоторое время послышался удаляющийся рев мотора старенького грузовичка.
Пожав плечами, я продолжил писать рапорт.
— Вот, товарищ подполковник. Готово.
— Ну-ка… В целом неплохо, но есть некоторые шероховатости.
Запашный с интересом читал мой рапорт, когда вдруг снова зазвонил телефон.
— Товарищ подполковник, вас! — крикнул телефонист, держа у уха трубку.
Запашный стоял у стола телефониста и слушал собеседника на той стороне трубки.
— Понял, товарищ полковник. Я все понял.
Положив трубку, Запашный сказал:
— Приказано немедленно готовиться к вылету. Немцы прорвались на стыке двух наших корпусов, их необходимо остановить. Наша задача — сопровождение бомбардировщиков. Вылет через восемь минут. Всем быть в готовности.
— Товарищ подполковник, а я?
— Лейтенант, идите отдыхайте. Мы вас крикнем, если что.
— Товарищ подполковник, но я…
Короче, мне удалось уговорить его допустить меня к вылету. А что? Время есть. К вылету уже готовятся, успею вернуться.
Несмотря на то что скоро должен был сесть грузопассажирский самолет, я получил разрешение на вылет для сопровождения бомбардировщиков.
У моего самолета стоял главный инженер полка и осматривал пробитые плоскости, а вернее, заплаты на них, водя рукой и ища зацепы.
— Хорошо сделано, — сказал он мне,
— Так Семеныч же! — одной фразой пояснил я, натягивая высотный комбинезон.
— Как с аэродинамикой после покрытия всех технических отверстий мастикой? — спросил главный инженер.
— Во! — показал я большой палец и стал застегивать парашют, одновременно выкладывая подробности: — Скорость набирает быстрее, скольжение глаже, нет такого торможения на виражах, как было раньше. — Застегнув последний ремень, стал с помощью сержанта-механика карабкаться по крылу до фонаря.
— Скорость повысилась?
— Ненамного, но заметно, — ответил я, с удобством устраиваясь на парашюте.
— Мне нужен рапорт о всех нововведениях, что вы сделали, — крикнул инженер.
— Хорошо, после возвращения, — тоже крикнул я в ответ.
Техники уже подкатили компрессор и стали подготавливать его к пуску.
— От винта! — крикнул я, и мы совместно запустили еще теплый мотор.
Двадцать шесть СБ Никитина — полк получил пополнение из Сибирского военного округа, а вот приказа на переформирование все не было — по одному пошли на взлет.
Заняв свою привычную позицию над строем бомбардировщиков, я «змейкой» шел в боевом охранении, внимательно следя за воздухом. То, что вылет будет без встреч с немецкими истребителями, я сомневался.
— Лютик, я Бычок, слышишь меня? Прием, — услышал я вызов комиссара Тарасова. Как обычно, строй бомбардировщиков вел он. Никитин хоть и был опытным летчиком, но в бой самолеты водил редко, выполняя в основном административные функции. Видимо, поэтому в полку был такой порядок, тут не только просматривается работа капитана Смолина.
— Бычок, я Лютик, слышу вас.
— Лютик, иди вперед, посмотри, если над прорывом немцы, расчисти нам дорогу.
— Понял! Выполняю, — ответил я.
— Поосторожнее там, — попросил комиссар.
— Безумными могут быть приключения, герой же должен быть разумным, — слямзил я фразу одного уже покойного журналиста.
На земле мы расчистку воздуха не обговаривали, я должен был только сопровождать их и охранять. Но решение комиссара было правильным. Толку от вылета, если они не смогут выполнить свою работу?
Призвав весь свой реальный и теоретический опыт и дав газу, я рванул вперед.
— Герр майор, в эфире снова Лютик, — отвлек майора Гарднера от просмотра переведенных перехватов русских голос старшего радиста обер-лейтенанта Моузера.
— Опять? Где?! — вскинул Гарднер голову.
— Судя по перехвату, Лютик, то есть советский ас Суворов, находится в районе прорыва наших моторизованных войск. Патрулировавшие там истребители подтвердили, что это именно Суворов, его самолет. Согласно приказу, в бой они с ним не вступили и ушли на свой аэродром.