Я – из ЦДКА!
Шрифт:
Когда сегодня я вижу тренера, считающего, что его воспитанникам вполне достаточно нагрузок, получаемых непосредственно на поле, при работе с мячом, то непременно вспоминаю Сергея Васильевича. Своими новациями в организации учебно-тренировочного процесса он значительно обогнал время, в теоретическом и практическом отношении шагнул далеко вперед. Многие сегодняшние тренеры команд мастеров, считающие себя новаторами, о Бухтееве ничего не слышали, фамилия эта им не знакома. А жаль: более полувека назад наставник ЦДКА применял в тренировочном и восстановительном процессах все то, что сейчас, порой, выдается за новшество.
Мы, армейцы, к бесконечному изобретательству своего наставника привыкли, и не считали его чем-то особенным. Приучил нас Сергей Васильевич и к подледной рыбалке, и вся команда получала от нее большое удовольствие. Выходов на лед ждали, к ним готовились, а после рыбалки еще долго обсуждали удачи и неудачи, различные курьезные случаи,
Однажды потешил всех Григорий Иванович Федотов. Блеснил он в лунке и вдруг почувствовал, как снасть резко пошла вниз. Стал вытаскивать, думая что зацепил окунька, и вдруг слышим его испуганный крик: «Ребята, быстрее ко мне!» Подбежали и видим такую картину: сидит у лунки вконец растерянный Федотов, а из воды таращит на него глаза огромная щука. Кое-как общими усилиями вытащили ее на лед, она разжала челюсти и, к всеобщему удивлению освободила довольно крупного окуня. Подвела жадность речную хищницу: польстилась она на уже попавшегося на крючок окунька и сама оказалась добычей. Долго еще подшучивали ребята над Григорием Ивановичем, а сам он, как человек мнительный, признавался, что мучили его по ночам щучьи кошмары – снилась черная голова с зубастой пастью.
Жили мы в коллективе, как я уже говорил, очень дружно. Но люди в команде были очень разными, в том числе по уровню образования. Почти все до армии успели десятилетку закончить, но кое-кому знаний было явно недостаточно. И тут Бухтеев в очередной раз проявил себя, потребовав, чтобы футболисты вечерами посещали общеобразовательную школу, организованную при Центральном Доме Красной Армии. Помню, один из учителей, с ужасом рассказал нашему тренеру, как их общий ученик допустил в диктанте по русскому языку более двухсот ошибок. Своими глазами видел тетрадь товарища, в которой он вместо того, чтобы написать два в квадрате, изобразил цифру 2, обведя ее квадратиком. Над такими горе-учениками беззлобно подшучивали, и это возымело действие: учебу ребята не бросали.
За сборами, каждодневными тренировочными занятиями, лыжными кроссами, за напряженной и достаточно, как мне кажется, плодотворной работой, как-то совсем незаметно промелькнула зима. Наступил 1941 год. Не за горами был новый сезон, с которым армейские футболисты не без оснований связывали большие надежды. Не припомню, говорили ли мы об этом вслух, обсуждали ли свои возможности в сравнении с динамовцами, спартаковцами и торпедовцами, но факт остается фактом – каждый из нас и команда в целом настраивалась на то, чтобы дать настоящий бой традиционным и пока что более удачливым соперникам.
ЦДКА – весна 1941 года.
Слева направо: К. Лясковский, В. Никаноров, М. Орехов, А. Виноградов, А. Гринин, П. Щербатенко, В. Николаев, И. Щербаков, Д. Васильев, Г. Пинаичев, А. Базовой.
Наступил чемпионат. Мы открыли его 2 мая победой над одесским «Спартаком» со счетом 3:2. Потом с переменным успехом провели восемь матчей и в середине июня шли в лидирующей группе из шести команд, потеряв всего на два очка больше, нежели находившиеся на первой позиции московские динамовцы. Самое время было развивать успех, что армейцы и намеривались сделать в ближайшем поединке с динамовцами Киева. Этот матч планировался на 22 июня 1941 года, но ему не суждено было состояться. В этот день началась война с фашистской Германией, и о футболе, естественно, не могло быть и речи. Впрочем, всем казалось тогда, что война очень скоро завершится нашей победой и уж тогда… Только спустя четыре года, летом 1945 года, на киевском Центральном стадионе в первом послевоенном чемпионате встретились местное «Динамо» и ЦДКА. И тут уместно напомнить, что немало киевлян пришло на стадион с чудом сохранившимися билетами четырехлетней давности. Все эти страшные годы верные поклонники футбола, памятуя об объявлении по украинскому радио о том, что билеты на матч будут действительны после победы, берегли их, как зеницу ока. Неправильным было бы объяснить этот феномен исключительно любовью людей к футболу. Скорее всего в случае с билетами отразилась святая вера нашего народа в грядущую победу.
ВОЕННЫЕ БУДНИ АРМЕЙСКИХ ФУТБОЛИСТОВ
В первые дни войны мы, футболисты ЦДКА, не беспокоились о своей судьбе, справедливо полагая, что нас вот-вот направят в действующую армию. Но время шло, начальство хранило молчание, и в команде началось брожение, как же так, враг рвется вглубь страны, наши сверстники проливают кровь, сражаясь за Родину, а мы, закаленные спортом бойцы, бездействуем в тылу. Ну, разве это справедливо?
Не сговариваясь друг с другом, писали рапорта с просьбами, а потом и с требованиями, отправить нас на фронт. Тогда руководители Центрального Дома Красной Армии, в адрес которых изливался весь наш гнев, вынуждены
Но была и отдушина. Нет, не футбол, к мячу мы даже не прикасались, а посещение театров, куда солдат пускали бесплатно. Наш командир Кирпичников к театру был равнодушен, но нам все же удалось приучить его хотя бы изредка отправляться на «культмассовое мероприятие» вместе с отделением. Пока он внимательно слушал оперу или смотрел спектакль, мы успели пообщаться с приглашенными в театр на свидание родными и близкими. Быть может, мы поступали в чем-то не очень хорошо по отношению к своему командиру, но разве можно не; оценить проявленную при этом солдатскую смекалку? К тому же, просто грешно было, служа в Москве, совсем не видеться с родственниками.
В октябре сорок первого нашу часть передислоцировали в Арзамас, где мы несли караульную и патрульную службу. Но продолжалась наша «эвакуация» недолго – уже в декабре полк вернули в Москву, в свои казармы, к прежним объектам – НКО и Генштабу. Время от времени кто-то из нас вновь напоминал о себе начальству рапортом об отправке на фронт, но ответ был один: «Служите, где приказано!». Так и не пришлось футболистам участвовать в боевых действиях: не будешь же всерьез считать таковыми довольно частные ночные выезды на ликвидацию пожаров, возникавших от сброшенных германскими летчиками «зажигалок». Не утешало и то, что к тому времени мы уже знали: не только футболисты, другие спортсмены, но и большинство деятелей культуры, искусства, литературы и науки, пребывали в таком же положении. Вполне возможно, что это было правильным шагом со стороны государственного руководства, но не трудно понять и нас, молодых и крепких людей, вынужденных прозябать в тылу.
Немного улучшилось настроение у ребят когда в марте 1942 года спортсменов, имеющих за плечами десятилетку, направили учиться на Военный факультет Государственного Центрального института физической культуры. В группу из шестнадцати футболистов попал и я. Обучение шло ускоренными, по военным временам, темпами и уже через три месяца мы вышли из стен Военфака с первичным офицерским званием и довольно неплохим багажом знаний в области методики проведения занятий по рукопашному бою, преодолению препятствий, лыжной подготовке и ряду чисто военных дисциплин.
Учиться на краткосрочных курсах было не так легко, как может показаться. То что в обычное время изучают годами, курсанты за счет уплотнения учебного расписания, интенсификации процесса обучения; проходили буквально галопом. Занимались, как правило, с раннего утра до позднего вечера, в условиях весьма чувствительных даже для нас, людей, закаленных физическими нагрузками и нервным напряжением. Энергии мы расходовали очень много, и довольно скудное курсантское питание никак не компенсировало потерянных каллорий. И тут помогла наша командная спайка: Володя Никаноров, который служил в должности дежурного коменданта ЦДКА, изредка снабжал своих коллег футболистов талонами в офицерскую столовую. Не ахти какая подкормка – жиденький супец да каша, но мы и этому были рады.