Я - Книга

Самойлов Алексей

— По моему глубокому убеждению, практик для развития интуиции не существует.

— Хорошо. Спасибо.

Манополюс ободряюще похлопал меня по обложке и спросил:

— Не хочет ли твоё энное по счёту чувство подсказать тебе, зачем ты здесь оказалась?

— Знаешь, совсем не хочет. Все мои тридцать три чувства молчат, отдыхают и релаксируют. Григорий разбудил меня во время медитации, поэтому я сейчас не сильно заморочена происходящим вокруг.

— Хорошо, тогда спрошу иначе: что ты думаешь по этому поводу?

— А, ну

это легко! — улыбнулась я. — Я в сумке, Григорий понесёт меня в Библиотеку…Эээ… Библиотека — это такой святой дом, где иногда живут Книги, вот.

— Вряд ли Мухомор понесёт тебя в это прекрасное место, — возразил Манополюс. — Обычно он кладёт меня в этот рюкзак, когда собирается в экспедицию. Не думаю, что сегодняшний день — исключение. С другой стороны, он впервые берёт в экспедицию тебя, и с этой стороны — да, день весьма необычный.

— Меня? В экспедицию?! Хм!

Пришлось задуматься и подробно расспросить Манополюса, в результате я выяснила немногое. Григорий со своими друзьями любит путешествовать и ездить на дикую природу, чтобы ей любоваться. Он это проделывает довольно часто, разве что зимой развлекается как-то иначе. Манополюса ему подарил приятель по прозвищу Динозавр больше трёх лет назад, почти сразу же после того, как купил его в Спортивном Магазине. С тех пор Настольная Игра Шахматы радостно путешествует вместе с Мухомором по миру. Обычно его соседями бывают Карты, Спички, Складные Ножи или Существа из мира Пищи вроде Козинаков. Но вот Книг в экспедиции Манополюс не встречал ни разу.

— Зачем ты ему? — спросил он.

В ответ я вкратце рассказала о том, как происходит общение Читателя с Книгой, и о нашем с Мухомором удивительном контакте.

— Наверное, он хочет продолжить чтение меня в каком-либо виде, — предположила я.

— Если для тебя он — Читатель, то для меня — Игрок. Любой Настольной Игре с рождения даётся определённый смысл существования, который заключается в том, чтобы найти своих Игроков. Настольной Игре Шахматы нужно два Игрока — ни больше, ни меньше. Когда Игроки в меня играют, я испытываю предположительно те же ощущения, что и ты, когда тебя читают. То есть принцип взаимодействия с людьми у нас, Игр, и у вас, Книг, один и тот же. Понимаешь меня?

— Да. Но Книгу не могут читать два Читателя одновременно. Вернее, могут, конечно… — я на мгновение вообразила эту смешную картину. — Но нам вполне достаточно одного.

— Говорят, в Шахматы может играть один Игрок, — ответил на это Манополюс. — Но у меня такого опыта не было. Мне кажется, это перверсии — как в твоём, так и в моём случае.

— Да, мне тоже так кажется, — согласилась я, не зная смысла слова «перверсия». — Значит, Григорий — твой Игрок. А второй кто?

— А второй — Динозавр. Он был сегодня здесь, такой высокий парень в круглых очках. Это мои лучшие Игроки.

— А кто твои худшие Игроки?

— Ууу… — прогудел Манополюс. — Худшие Игроки — это Игроки, которые не знают моих Правил.

Эх, дай Разработчик памяти… Это были две маленькие девочки, их звали Саша и Наташа. Одна из них — дочь Жанны, которую ты тоже могла видеть у Григория, а вторая — дочь её подруги. Мухомор гостил у Жанны и зачем-то отдал меня на время этим девочкам. Они не знали моих Правил и играли в меня просто отвратительно. Они едва не растеряли мои Фигуры и швырялись моей Доской. Это было очень больно, поверь мне. Слава Индусам, Мухомор собрал меня воедино, еле-еле найдя пятую белую пешку под диваном. Во время следующей Игры я попросил его больше никогда не давать меня детям. Скорее всего, он услышал меня. С тех пор я не люблю детей, ведь они способны причинить боль Игре.

— Но, насколько мне известно, дети людей любят играть, — неуверенно возразила я.

— Да, ты права, — вздохнул Манополюс. — К счастью, не все Игры — детские, и мне в какой-то степени повезло родиться именно Шахматами. Вообще, Игры говорят, что дети тоже разными бывают. Так что… Хорошо, что мы — не люди, иначе бы и у нас были дети.

Чувствуя, что он недоговаривает, я мило улыбнулась соседу, располагая его к доверию.

— Есть такая теория… Мы, Настольные Игры, называем её Теорией Первых Нард. Это самая древняя и самая недоказанная из всех возможных теорий в Мире Настольных Игр. Звучит она просто и страшно: «Смысл Игры — это боль».

— Но… почему так жестоко? — я растерянно захлопала глазами и прониклась сочувствием к Манополюсу.

— Тебе не понять, в тебя никогда не играли.

— Если мы похожи принципом взаимодействия с людьми, то для Книг эта теория звучала бы так: «Смысл чтения — это боль». Но это неправда. Чтение — далеко не всегда боль.

— Если честно, то я тоже не совсем согласен с Теорией Первых Нард.

— Тогда расскажи, что ты испытываешь, когда в тебя играют.

— Ууу… как бы покороче выразиться да попонятнее…

— Можешь не экономить время, полагаю, Григорий сделал нас соседями надолго. Ведь экспедиция ещё даже не началась, а длится она не один день, ведь так?

— Так-то оно так. С тобой почему-то легко быть откровенным, дорогая Книга. Дело не в этом, дело в том, что я затрачиваю много энергии, чтобы понимать твой язык, и предполагаю, что ты тоже…

— Да нет, у тебя очень простой язык. Просто я полностью поглощена общением, и мне не нужно напрягаться.

— Научишь?

— Научу.

— Спасибо. Впрочем, я так и не ответил на твой вопрос, а это не в моих правилах.

— Может, в твоих правилах не сразу отвечать на вопрос?

— Хм.

Какой чудной Манополюс! От восторга я прыснула в обложку. Он тоже заулыбался и демонстративно почесал себя по крышке коробки.

— В общем, это похоже на… на парение. Представь, что Григорий взял тебя и несёт, и ты как бы летишь.

— Представила.

— А теперь представь, что ты летишь без посторонней помощи.