Я – Кутюрье. Кристиан Диор и Я.
Шрифт:
Конечно, путешествие в Высокую моду интересно и увлекательно. Это удивительный мир, волшебная сказка, в которой живешь каждый день. Но волшебная сказка началась с нищеты и болезни. Кристиан Диор рассказывает об этом с простотой хорошо воспитанного человека, который делает то, что должен делать. Он не гонит прошлое и не лелеет свои воспоминания, не испытывает ни смущения, ни гордости от того, что в тридцать лет должен был начать трудную жизнь, не предвещавшую триумфального исхода. Свою роль сыграл благоприятный случай – встреча с Жаном Озенном.
Но понадобилась еще необычайная воля, чтобы осмелиться начать новое дело, даже гениальность! Почему какая-то коллекция нравится женщинам, а другая
Я потребовал объяснений. «Ну, вот это… и то… – объяснила мне одна модная дама, – и все вместе… Это бесподобно!» Разумеется, я не говорю, что все формы гениальности стоят друг друга, но, несомненно, существует гений Высокой моды. Правда, Кристиан говорит, что он просто стремится быть хорошим исполнителем. Поскольку мы ничего не скрываем, я тоже хочу сделать признание. Когда удача обрушилась на Кристиана Диора, как орел на Прометея, некоторые из нас стали спрашивать: «Не съест ли его успех? Останется ли он таким, каким был?» Разумеется, мы были готовы простить ему некоторое высокомерие, шумную радость, парижский снобизм – все это было частью профессии. Но мы не хотели расставаться с нашей дружбой, которую могли вытеснить новые обстоятельства. Кристиан переехал в квартал, где он жил в детстве. Он принимал удачу с таким же спокойствием, как не так давно неприятности. Надо иметь мужество, чтобы сохранять такой настрой души в разных обстоятельствах жизни. Я счастлив, что эта книга посвящена также и дружбе. В 1949 году Анри Core предложил мне в качестве новогоднего подарка недавно вышедшие пластинки «Комедианты» с надписью на конверте: «Дорогому Пьеру в память о наших юных годах и в надежде на хорошую старость». Ко мне уже пришла старость, и это предисловие – не самая лучшая пластинка. Но мы дарим то, что можем: «Дорогому Кристиану в память о наших юных годах и в надежде на многие последующие».
Предисловие
Обычно о человеке, который пишет свои мемуары, говорят, что он «склоняется над своим прошлым». Мне не нравится это выражение, прежде всего оттого, что оно ставит мемуариста в странную позу, а прошлое принимает вид надгробного памятника.
Что касается меня, никакого преклонения, никакого умиления, никакого сожаления. Я еще не пережил свои лучшие годы, а прошлое еще совсем живое. Ему ровно девять лет, и признаюсь, что более всего меня интересует его будущее.
Ибо Кристиан Диор, кутюрье Дома моды «Кристиан Диор» на авеню Монтень, 30, родился в 1947 году. Чтобы восстановить правду о его жизни и первых шагах в карьере, пока еще короткой, я решился написать эти строки. Признаю, что этот девятилетний мальчик уже заставил достаточно говорить о себе, кстати и некстати.
Если я буду ждать, когда он подрастет и состарится, то рискую потерять с ним связь.
Что более всего побуждает меня к рассказу о своей жизни – это годы ученичества. Но когда вы входите в профессионально зрелый период, вы уже не можете понять того ученика, каким были когда-то.
Когда я пишу эти страницы, пытаюсь выразить себя необычным для меня образом.
Я делаю это с некоторым беспокойством и без малейшего тщеславия.
«Мои
Дом в Гранвиле, 1905
Тщеславие! При этом слове некоторые, наверное, усмехнутся: «Вы пишете книгу о себе, о вашем Доме, о вашей профессии и хотите, чтобы вас не называли тщеславным?!» Я хочу, чтобы мы правильно понимали друг друга. В этой книге я говорю о том, что знаю. Те, кого не интересует мода и как ее делают, не будут ее читать, а другие сочтут естественным, что именно я ее написал. В моем случае было бы самонадеянно говорить о чем-нибудь другом, поскольку я добился успеха в качестве кутюрье. И было бы странным, если бы я начал рассуждать об абстрактном искусстве или реформе конституции.
Вот где я не уверен в отсутствии тщеславия, это когда речь зайдет о Кристиане Диоре – особе публичной и Кристиане Диоре – обычном человеке. Существуют два Кристиана Диора – я и другой, которые отдаляются друг от друга все больше и больше.
Я – и в этом нет никаких сомнений – родился в Гранвиле (Ла-Манш) 21 января 1905 года. Отец – Александр-Луи-Морис Диор, промышленник, а мать – Мадлен Мартен, без профессии. Полупарижанин-полунормандец, я очень привязан к местности, где родился, хотя никогда туда не вернусь.
Я люблю встречи с близкими и верными друзьями, ненавижу шум, светское возбуждение и внезапные перемены.
Другой – это известный кутюрье. Это особняк на авеню Монтень и группа зданий вокруг него. Он – это тысячи людей, платьев, чулок, духов, рекламных афиш, фотографий в газетах и журналах и время от времени маленькие революции, проливающие не потоки крови, а потоки чернил.
Но последствия этих революций откликаются во всем мире.
Гранвиль. Вид на море, 1906
Именно этот Кристиан Диор занимает первое место в этой книге. Может, мне стоит успокоиться и говорить только о нем, а о себе умолчать? Но тогда я бы слукавил и лишил свои воспоминания личных впечатлений. Один профессиональный романист, наш соотечественник, Гюстав Флобер, защищая в суде свою героиню, воскликнул: «Мадам Бовари – это я».
Так и я, если меня загонят в угол, скажу о том, другом: «Кристиан Диор – это я». Потому что в конечном счете все, что было моей жизнью – хочу ли я этого или нет, – выражено в моих платьях.
Часть 1
Как я стал Кристианом Диором
Глава первая
Кутюрье поневоле
Гранвильская гадалка
Я счел бы себя неблагодарным и покривлю душой, если не напишу заглавными буквами слово «СЛУЧАЙ» в начале своего повествования. Именно он заставляет меня выразить свою признательность предсказательницам судьбы.
Они мне с детства предсказывали счастливую судьбу. Это было в 1919 году во время благотворительной ярмарки в пользу воевавших солдат. Многочисленные сельские аттракционы располагались на украшенных цветами помостах. Каждый в меру своих возможностей хотел принять участие в празднике. Я же в костюме цыганенка, с корзинкой на шее, торговал талисманами предсказательницы судьбы.