Я, Легионер

Лозев Георги

Но тут случилось несчастье — акула напала на младшего сержанта и впилась зубами в икру правой ноги. В безопасной на первый взгляд лагуне, где казах плавал каждый вечер, вместе с приливом приплыла небольшая акула. После того как перевязали рану, которая казалась не очень опасной, пострадавшего парня отправили в местную больницу. В течение трех дней Рашита не получал никакой информации и решил лично проверить, что происходит. Обстановка, в которую он попал, выбила его из колеи. Его легионер лежал в занятой в основном местными рыбаками палате без кондиционера, в которой было коек двадцать. Двум из них недавно ампутировали ноги. Румын ощетинился при виде сильно опухшей икры своего младшего сержанта и спросил его, как

его лечат.

— Они сказали, что рана воспалилась, и в первый день мне делали вливания. После этого сказали, что надо ждать. Врачи приходят, осматривают рану и уходят, а я все жду.

— Военный врач нашей части завтра придет посмотреть тебя. Ты сам сказал, что рана не глубокая, а смотри, что получилось. Надеюсь увидеть тебя скоро на работе в отличном здоровье, — по-легионерски подбодрил его Рашита.

В это время к кровати подошел один из местных врачей, стал осматривать рану, которая выглядела довольно плохо.

— Будем ампутировать сегодня, — заключил он и начал писать что-то на карточке, которая висела на кровати легионера.

Рашита выхватил карточку из рук доктора и крикнул:

— Ничего не будешь ампутировать, дорогой, пока не придет врач из Пятого иностранного полка.

— Это мой пациент, и кто ты такой, чтобы вмешиваться?

— Это легионер, который вам поручен Иностранным легионом, а я его командир.

Врач посмотрел на казаха, который в течение последних двух лет, проведенных в Муроруа, приобрел довольно темный цвет кожи и из-за своих раскосых глаз не слишком отличался от местного населения. Врач был поражен, как будто проснулся ото сна, но снова чванливо обратился к Рашите:

— Хорошо, вы — его начальник, но вы не врач и вы не можете его спасти. Инфекция будет подниматься выше, и завтра придется резать ногу выше колена.

— Это мы еще посмотрим. — Рашита обратился к бедному казаху и твердо приказал ему: — Оденься и следуй за мной! Это приказ.

В тот же день военный врач полка осмотрел воспаленную рану и решил, что в местных условиях ногу легионеру вряд ли удастся сохранить, поэтому ему обеспечили экстренную репатриацию во Францию.

Рашита потерял своего самого ценного помощника, а майор Боленс отдал новый приказ, запрещающий купание в лагуне после прилива. Майор усилил меры безопасности под угрозой суровых наказаний, потому что он был полон решимости раз и навсегда предотвратить подобные инциденты. Оставалось всего шесть месяцев до окончательного закрытия полка в Муроруа. Одновременно с закрытием Пятого иностранного полка заканчивалась и долгая карьера бельгийца Боленса, вошедшего 35 лет тому назад в состав Иностранного легиона.

По истечении шести месяцев проверка всех сооружений и техники прошла без сучка без задоринки, и сержант Рашита получил поздравления от своего полковника. Оставались считанные дни до отъезда румына с архипелага, когда он получил странное письмо из Обани. Ему не удалось хорошо разобрать имя отправителя, а правописание было ниже всякой критики. Но как только сержант смог понять первую фразу, перед его глазами возник образ пострадавшего от акулы младшего сержанта, который помог ему преодолеть самые трудные моменты: «Босс, спасибо за точный приказ вовремя покинуть таитянскую больницу. Я приехал в Обань вовремя, и спасли мою ногу. Теперь я хожу и работаю, готов к новым подвигам».

Административный отдел изолированных

Пока я ждал, как военная комиссия из Марселя решит мою судьбу, я был назначен в Обань, в административную роту в составе Иностранного легиона (CAPLE). При поступлении я был вызван для доклада капитаном, командиром роты.

— Лозев, у меня есть специальное предложение для тебя, — без обиняков начал капитан Лепланке. — Капитан Жаром, командир Львов Четвертого эскадрона, позвонил мне перед отъездом в Косово и порекомендовал

тебя как добросовестного легионера и хорошего секретаря. У тебя, очевидно, имеется административный опыт, так как ты работал в таком отделе эскадрона. Наша рота нуждается в тебе. Конечно, твое состояние здоровья запрещает тебе физические нагрузки и выполнение нормативов, но в отделе «Регулирование» ты можешь быть очень полезным. Если ты примешь это предложение, я даю тебе слово, что мы займемся подготовкой твоего вида на жительство, чтобы ты имел возможность сразу же после ухода из легиона получить право на работу во Франции.

— Я готов приступить к работе, mon capitain, — ответил я, не задумываясь.

— Хорошо, с этого момента ты назначен в отдел «Регулирование», и главный старшина Ковалевский будет твоим непосредственным начальником.

У меня не было времени осмыслить все то, что сказал мне капитан, но было ясно, что если меня направили в Административный отдел изолированных (SAI A1), значит я буду вынужден покинуть легион по состоянию здоровья. Все сводилось к ожиданию административной процедуры, но для меня это не имело значения. Я все еще был легионером, и до последнего мгновения своей службы я постараюсь быть полезным.

Я ни о чем не просил капитана Лепланке, он сам предложил начать процедуру выдачи мне вида на жительство, для получения которого я, не будучи в легионе, должен был бы сам ходить по иммиграционным службам. Я три года прослужил в легионе, и, согласно закону, у меня было право на такой документ и даже на французское гражданство. Процедура, однако, осложнялась многими административными помехами, и капитан хорошо это знал. Понимая, что в основе этого предложения лежит звонок капитана Жарома, я чувствовал желание показать свою признательность позаботившимся обо мне двум офицерам.

В Первом иностранном полку и, в частности, в отделе «Регулирование» я почувствовал себя оцененным по-настоящему. Помимо прямой административной работы меня часто посылали в так называемое гестапо, когда был необходим переводчик. Там я помогал при собеседованиях с кандидатами славянского происхождения. В кабинете, где я работал, мой компьютер был подключен к внутренней сети, и я мог использовать базу данных всего легиона. Сначала моя основная функция заключалась в распределении почты. С помощью программы OREL и доступа к базе данных я мог найти каждого легионера, в какой бы точке планеты он не находился. Непрерывные путешествия и новые миссии создавали трудности на путях писем, так что я исправлял адреса и помогал письмам дойти до адресатов.

Для каждого солдата письмо особенно важно, это его связь с миром. Поэтому я воспринял эту задачу серьезно. Я начал быстро распределять письма по ящикам каждого полка, и когда мои коллеги возвращались с утренних занятий спортом или со стрельб, работа была почти закончена. Однажды утром, пока я ждал очередного чемодана с письмами, я задумался, что же случилось с моим напарником из Кастельнодари, поляком Янчаком, и написал его имя в искалке OREL. Компьютер немедленно подтвердил, что он продолжает служить во Втором парашютном полку. Мое любопытство возрастало, и я начал выписывать военные номера тех пятидесяти кандидатов, вместе с которыми поступал в Страсбурге в легион. Перед глазами появились знакомые имена: 187985 Феррари — негоден к военной службе; 187986 Давид — дезертир; Цибульский 187987 — Первый иностранный кавалерийский полк, Четвертый эскадрон, второй взвод; 187988 Клис — Шестой иностранный инженерный полк, Оперативный отряд быстрого реагирования под водой; 187989 Форд — Шестой иностранный инженерный полк, Первая рота; 187960 — Кудрявич, ушел по медицинским причинам; 187991 Гашпарович — погиб во время обучения; Фудзисава 187993 — дезертир; Лозев 187992 — Административная рота состава Иностранного легиона, Административный департамент изолированных.