Я люблю тебя
Шрифт:
– Ну что, ты и правда меня простишь? – спрашиваю с умоляющим взглядом.
Гайя сурово смотрит на меня. В этом белом платье у нее несвойственный ей ангельский вид, и это нагоняет на меня робость.
– Ну, ладно, – говорит она наконец, сморщив нос, – но только немножко.
Мне довольно этого, чтобы бросится к ней на шею и наградить поцелуями и признаниями в вечной, безграничной любви.
Она отодвигает меня от себя, уже улыбнется:
– Прекрати, ты мне весь макияж смажешь! – Гайя возвращается к столу, рядом с Самуэлем, который уже призывает ее.
Это действительно самая лучшая подруга, которую только можно пожелать.
Когда нам подают второе из обеденного меню, которое вновь ставит под угрозу швы моего платья от Versace, я получаю эсэмэс от Мартино:
Улыбка, полная нежности, появляется у меня на губах.
Моя подруга меня простила, но все остальные продолжают косо смотреть на меня: родители и сестра Гайи, Три Марии, сидящие со мной за одним столом, – никто из них не обращается со мной с обычной приветливостью. Может быть, это просто мое впечатление или чувство вины за то, что я делала сегодня ночью? Но мне неловко находиться среди всех этих приглашенных, таких серьезных в темных одеждах и с застывшими прическами. К черту, я не сделала ничего плохого, и поэтому нет причины не ответить Мартино, что все в порядке и его макияж выдержал экзамен. Я хочу, чтобы он улыбнулся, думая обо мне, о своей первой ночи и о Венеции.
Часы летят, а я продолжаю пить, не ограничивая себя, игнорируя неодобрительные взгляды. Я знаю, что опять совершаю ошибку и неправильно поступаю, но они не имеют права столь безапелляционно выносить мне приговор на нынешнем этапе моей жизни! Всё и без того достаточно сложно…
Я оглядываюсь по сторонам и вижу только счастливых людей. Однако я – абсолютно чужая в этом кругу друзей, улыбок и хороших новостей. Чувствую себя одинокой, мне некомфортно в этой обстановке. Гайя сегодня вышла замуж, она стала законной женой Самуэля Беллотти. И, по крайней мере глядя отсюда, они кажутся самой красивой парой в мире. Чечилия только что нашла супердолжность инженера-ландшафтника во Франции и скоро переедет в Париж вместе со своим парнем. Валентина и Серена строят планы открыть клуб, и, возможно, одна из них к концу вечера заполучит красавца испанского велосипедиста. Вспоминаю Филиппо, который реализовал свою мечту открыть собственную студию и купил знаменитую квартиру на Гранд-канале, где, скорее всего, поселится со своей новой девушкой. Все кажутся реализовавшимися, ну или хотя бы имеют цель в жизни. А Элена Вольпе по-прежнему находится в поисках своего пути, чувствуя себя все более неловко в нарядном платье и вообще в собственном теле.
Тяжелая, неотвратимая меланхолия затуманивает мне взгляд. В эту драматическую минуту единственным позитивным моментом сего праздника мне представляется этот великолепный Cartizze Superiore [29] , так что наливаю себе еще бокальчик.
Когда церемониймейстер объявляет прибытие свадебного торта, уровень алкоголя в моей крови опасно приближен к предельному порогу. Окружающий мир стал приятнее, но и гораздо туманнее. Я поднимаюсь, немного пошатываясь, и вместе с остальными приглашенными подхожу к столу новобрачных. Пока все аплодируют и выкрикивают поздравления, которые у меня в голове звучат как неприличные фразы – ну разве так можно на свадьбе? – Гайя и Самуэль начинают нарезать театрально выглядящий пятиэтажный свадебный торт, украшенный взбитыми сливками и свежими фруктами.
29
Prosecco Superiore di Cartizze (итал.) – вид белого игристого вина просекко, производящийся в Катицце, в провинции Тревизо. Этот вид просекко считается одним из лучших и эксклюзивных белых вин.
– Давайте выпьем за новобрачных! – радостно выкрикивает отец Гайи своим громким голосом. Затем поднимает бокал, приглашая всех следовать его примеру.
Валентина, которая с нетерпением ждала этого момента, завоевывает сцену и, переполняясь гордостью, разворачивает небольшой свиток. После минуты ожидания, она начинает с придыханием читать отрывок из «Пророка» Халиля Джебрана:
Вы были рождены вместе,и вместе вы будете всегда.Вы останетесь вместе, даже когдабелые крылья смерти разбросаютваши дни.Да, вы будете вместе даже в молчаливойпамятиАплодисменты раздаются из толпы, и растроганные молодожены благодарят.
Затем берет слово мать Гайи:
– Я не в состоянии выразить это так хорошо, как сказано в «Пророке»… – делает паузу, на глазах блестят слезы, – но я хочу пожелать моей дочери и Самуэлю быть счастливыми всегда. И даже когда это будет казаться невозможным, оставаться объединенными и влюбленными, как сейчас.
Теперь Алессандра поднимает бокал и выдает очередное: «Гайя и Самуэль, пусть ваша любовь длится вечно!», я чувствую, что голова у меня раскалывается от всей этой невыносимой приторности. Наступил момент оживить атмосферу… (наверно, литры Cartizze, текущие по моим жилам, подсказали мне это).
– А теперь моя очередь, – выдаю, позвякивая ножом по ножке бокала, и прочищаю голос: – У меня не просто пожелание, а скорее надежда. Теперь, когда вы поженились, я надеюсь… – вдыхаю поглубже и сбрасываю бомбу – …что вы будете почаще заниматься любовью! Твоя женушка, Самуэль, не удовлетворена одним несчастным разом в месяц…
Взрываюсь развязным смехом, но через секунду понимаю, что в зале смеюсь только я, потому что все приглашенные застыли. Да что я такого ужасного сказала?
– Да ладно, я пошутила… Это просто шутка! – неловко оправдываюсь под уничижительными взглядами присутствующих.
Пианист, наверное, очень деликатный человек, потому что смягчает мое никчемное заикание, начиная наигрывать «Say a Little Prayer». Но я не Руперт Эверетт и даже не Джулия Робертс. И здесь уж точно не та же атмосфера, что в фильме «Свадьба моего лучшего друга». Я просто дура, вот я кто – такую свидетельницу на свадьбе никому не пожелаешь. И я только что действительно все испортила, судя по выражению лица моей лучшей подруги.
Пока разносят торт (и, к счастью, похоже, все забыли о моей безумной выходке, правда, явно меня игнорируют), Гайя подходит и дергает меня за руку.
– Ты не могла бы проводить меня в туалет? – кажется, она сейчас испепелит меня взглядом.
– Конечно. – Я следую за ней, не дыша, неловко поддерживая шлейф ее платья. По-моему, это входит в мои обязанности свидетельницы, и я хочу попытаться выполнить хотя бы одну из них, но на самом деле рискую на каждом шагу упасть, запутавшись в платье.
Как только мы входим в туалет, Гайя становится передо мной:
– Эле, ну-ка посмотри мне прямо в глаза, что с тобой происходит?
– В каком смысле? – пожимаю плечами, в этот момент наилучшей стратегией мне представляется отрицать все, делать вид, что не понимаю.
– Да что с тобой? Я бы хотела, чтобы признания о моей сексуальной жизни ты бы оставила при себе! – Теперь она, похоже, действительно рассержена.
– Ой, да ладно, какой ты стала моралисткой теперь, когда ты замужняя женщина… это была просто шутка! – пытаюсь развеять атмосферу.
– Да, весьма неудачная шутка! И, между прочим, совсем не в твоем стиле. Клянусь, я тебя не понимаю. – Она со злостью тычет меня пальцем в грудь.
– Как ты все преувеличиваешь, – обрезаю с раздражением. – Ты стала синьорой Беллотти всего несколько часов назад, а у тебя уже этот ханжеский мещанский вид…