Я - маг огня!
Шрифт:
— Абсолютно.
— Тогда будет портить.
— Вокал? — недоверчиво уточнил Дрон.
— Нет. Всего тебя.
Приятель насторожился, и на всякий случай сделал шаг в сторону от меня. Я же, уже оторвавшая взгляд от списка, как раз повернула голову и заметила эту попытку дезертирства. И, успокаивая парня, пояснила:
— Ничто так не портит девушку, как неправильно подобранный наряд, а голос — неверно выбранная песня.
— Ты-то откуда знаешь? — сомнение в голосе Дрона было столь концентрированным, плотным, что его (сомнение, конечно, а не самого приятеля) можно было резать ножом.
— Поверь, я-то знаю: у меня отвратительный голос, —
До начала безобразия, носившего кодовое название «прослушивание талантов» мы с Дроном были заняты тем, что портили. Причем не только его голос, как по мне, так отвратительно-визгливой оперной арией. Хотя приятель заверял, что ни капельки она не противная, а просто рассчитана на сопрано верхних октав. А у Дрона, видите ли, баритон. У меня со слухом были проблемы, поэтому я не разбиралась ни в сопрано, ни в баритонах. А об оперных ариях знала не больше, чем о квантово-волновом дуализме. В том плане, что он есть. А больше мне о нем ничего не ведомо. А вот Дрон, как видно, разбирался. И причем неплохо. Да и голос у него был приятный, раскатистый и бархатный. И чтобы последний звучал как можно хуже, я усердно кормила друга жирной со шкварками картошечкой, которые тот обмакивал в ядреную горчицу. А запивал он эту пакость сахарной водой, щедро сдобренной лимонным соком.
Добыть провиант нам помогли знания Дрона, доставшиеся ему от старшего брата. Адепт сумел договориться с одним из коц-гоблинов, работавших на кухне: за подзарядку своей магией его артефактов нам были дарованы вкусные, а главное, раздражающие голосовые связки продукты.
К началу прослушивания мы даже добились некоторых успехов: от голоса приятеля у меня внутри начали заворачиваться кишки. Или это от голода? Решив, что с Дрона не убудет, я цапнула жареной картошечки из его полупустой тарелки.
И надо было ровно в этот момент артефактору-громкоговорителю объявить начало смотра талантов. Чуть не подавилась же!
Пытаясь сделать сразу пару дел одновременно: дожевать выменянную у коц-гоблина еду и припустить в сторону актового зала, мы с Дроном помчались по коридорам академии. Подозреваю, в этот момент мы были похожи на двух картофельных упырей, у которых вместо клыков изо рта торчат жареные картофельные ломтики. Выпученные глаза с маниакальным блеском шли в комплекте.
Мы влетели в переполненный зал, когда со сцены озвучивали первую десятку фамилий участников. Я огляделась, пытаясь найти свободное место и… Не было ни одного! Зато на задних рядах с комфортом расположись явно не первокурсники. Увидела даже рыжую макушку Дары и кучерявую — Лори. Они, как и сказали, пришли меня поддержать, а заодно если не обессмертиться, то как минимум основательно себе продлить жизнь за счет смеха.
Сделав в памяти заметку, что мне нужно будет тоже как-нибудь их так же поддержать, я приготовилась ждать своей очереди. По поводу танца волновалась я не сильно. Потому как с соблазнительными телодвижениями у меня было чуть лучше, чем с вокалом.
Но только кое-что мешало. Зудело комариным писком на краю сознания. Будто кто-то с пристально смотрел мне в спину, как прицеливался, чтобы швырнуть пульсар. Несколько раз резко оборачивалась даже, но… зал, толпа… Демоны разберешь. А может, это были просто нервы. Ведь выступать — это всегда волнение. А позориться — еще большее. Даже если конфуз этот запланированный.
Когда назвали мое имя, и я пошла на сцену, то услышала напутствие Дрона, который
— Удачи.
Краем глаза успела заметить с заднего ряда два больших пальца, поднятых вверх — от Дары и Лори. Чей-то одобрительный свист и выкрик:
— Эй, малышка, покажи нам горяченько… — договорить крикун не успел, и мне показалось, что где-то мелькнула светлая макушка Дэна…. Наверняка показалось.
А затем я вышла на сцену и меня ослепил свет огней-артефактов. Я могла лишь слышать голос председатель комиссии по отбору талантов.
— Госпожа Роук, — начал приятный женский голос, — вы заявили весьма провокационный номер: соблазнительный танец на стуле. И хотя наша академия придерживается строгих моральных правил, мы сочли, что не вправе отклонять вашу заявку, если исполнение будет в рамках приличий. Если же нет. Мы остановим ваше выступление, а за неподобающее поведение вас будет ждать штраф.
Я кивнула, подумав, что могли бы сказать и покороче: адептка, давайте без разврата! А затем зазвучала медленная музыка, которую заиграли зависшие на краю сцены в воздухе инструменты. Я посмотрела на одиноко стоявший под магопрожектором стул, не очень представляя, как станцевать так, чтобы это было и в рамках заявленного жанра и прилично. Секунда. Вторая. Третья… А потом: была не была. Я присела. Встала. Вытянула перед собой руки и еще раз присела. Медленно, но в точности выполняя упражнения, тренера Бруковра. Потому как если сочтут действия развратными, скажу, что они одобрены преподавателем. И даже больше: он меня им научил. И весь нашу курс тоже научил!
В зале начали раздаваться смешки, плавно переходящие в ржание. Видимо, соблазнительный танец зрители представляли себя слегка иным. Ну и пусть. Зато этот приватный танец был по ГОСТУ — главному общему студенческому уставу. Я уже было хотела перейти к отжиманиям, как вспомнила: нудно же еще стул как-то обыграть. У меня же номер вроде как бы с ним.
Я плавно подошла к мебелюке и, взявшись за спинку, развернула ее, а затем резко опустилась на сиденье, оседлав эту пакость задом наперед.
Медленную, прочувственную музыку, которая до этого момента лилась по залу, разрезало лошадиное ржание.
Стул подо мной бессовестным образом ожил и попытался встать на дыбы. Я рефлекторно ухватилась за спинку, что была на уровне моей груди и… зачарованные инструменты в этот момент, видимо, решили, что начинается вторая часть «балета» и заиграли разудалую плясовую. А я скакала по сцене, гарцуя на одержимом стул и пытаясь удержаться. Не знаю, насколько при этом грациозно взмахивала руками и ногами, но частичный стриптиз все же исполнила: с меня слетел ботинок и на бреющем полете унесся в далекие дали зрительного зала, завершив свою эпохальную миграцию в темные края сидений смачным:
— …ять! Второй раз она мне в этот же глаз!!!
Только вот отвлекаться на случайных пострадавших мне было недосуг. Я пыталась не свернуть себе шею на этой демоновой мебелюке, которая пыталась меня скинуть. Я из чистого упрямства решила ее укротить, объездить или что там еще положено делать с дикими табуретками? И все это под «и-го-го», доносившееся у меня откуда-то из-под сидушки.
Стул нарезал по сцене круги, я исполняла весьма замысловатые акробатические этюды, то свесившись и подметая волосами пол, то подлетая так, что ягодицы оказывались выше головы, а я сама едва ли не демонтировала стойку на руках и при этом задорно клацала зубами, пытаясь выкрикнуть «помогите». Но музыка была громче и однозначно четче.